Танк стоял возле сарая. Вадим знал, что Т-34 лучше немецких во всех отношениях, но посмотреть на него вблизи не приходилось. И вот неожиданная встреча. Чувствовалась в танке скрытая сила, надежность — грозная боевая машина.

Трое танкистов возились с гусеницей, заканчивали ее натяжку, четвертый стоял на коленях на открытом заднем броневом листе и, наклонившись, смотрел в нагромождение механизмов трансмиссии. Тройка снизу взирала на него.

— Караул, ты у бога чего-нибудь вымаливаешь?

— Помощи, чтобы ключ гаечный найти. Упал туда-то.

— Эй, пехота, — обратился вдруг к окружающим зевакам этот самый Караул, спрыгнув с брони, — дайте кто-нибудь свою портянку, нечем броневой лист протереть.

— Мы тебе не пехота, — обиделся стоявший рядом с Вадимом пограничник.

— Все равно пехота, — не унимался говоривший, — коль ходите пёхом. — Он посмотрел на экипаж в надежде на поддержку. Был он невысокого роста, квадратный, ноги кривые по-кавалерийски, тонкие губы растянуты в улыбке, белобрысые волосы торчат ежиком.

— Слышь, Караул, — спросил Вадим, — отчего у тебя ноги кривые? Много верхом ездил?

— Это у него от аккумуляторов, — ответил за товарища толстощекий танкист, — он их один таскает и ставит в машину, а весит каждый шестьдесят четыре кило.

— Правильно говорит заряжающий, — подтвердил Караул. — Не советую браться за это дело, особенно тем, у кого нога одна.

— «Караул» кричат, когда зовут на помощь. Ты тоже всем помогаешь?

— Фамилия у него такая дурная, — опять вмешался круглолицый.

Караул спрыгнул и стал рвать траву, чтобы стереть с броневого листа пятна масла, но трава была короткая, сухая. Танкист поискал глазами, чем бы воспользоваться. Подозвал крутившуюся под ногами собачонку, взял ее за все четыре лапы и сначала одним ее боком, затем другим вытер заляпанное место работы. Песик вроде бы обиделся за такое бесцеремонное к себе отношение, тихо отошел в сторону и энергично тряхнул своей замасленной шерстью. Брызги достались всем.

— И солнце не без пятен, — оправдывался Караул.

Колонна танков почти сразу резко стала набирать скорость. Уже в сизой дымке выхлопных газов Вадим вдруг увидел в люке одного из них знакомое лицо. «Егорка! Земляк!» — крикнул он. Тот вроде бы услышал, обернулся, но облако пыли уже размыло очертание его фигуры. «Надо же! Вот бы рассказать Сергею, призывались они в армию одновременно, не виделись с тех пор».

Когда раненые возвратились в палаты, на кровати Вадима лежал конверт. Не фронтовой треугольник, а настоящий почтовый конверт с красивой маркой. От Юльки! Он повертел его в руках. «Похоже, пустой конверт, ничего не прощупывается». С замиранием сердца осторожно отклеил верхнюю крышечку — внутри лежал листок с единственным словом и без подписи: «Жду!!!» Закрыл глаза, открыл их вновь: нет, не показалось! Ждет! Святое слово!