Где-то за глухой стеной флигеля замычала корова, жалобно и недовольно.

— Это она свою хозяйку обзывает нерадивой за то, что корма дала, а сводить к роднику и напоить — на это ума не хватило… Можно мне к ней?

— Ну конечно… Я тоже, Анна Тимофеевна, пойду по своим делам. Ключ от дома оставлю во флигеле, на столике… Только вы до́ма на замок не замыкайте. И еще к вам просьба: дров больше в печь подкладывайте, а прогорят эти — труб не закутывайте. Вот такая у меня к вам просьба.

Буркин зашел во флигель, забрал папку с протоколами и вышел на улицу. Анна Тимофеевна направилась вслед за ним, а ей надо было к корове. Она не попутала дорог… Она сейчас больше всего хотела знать, кто он такой, этот Буркин, хотела понять, откуда он взял такие слова: «Анна Тимофеевна». «Вот такая у меня к вам просьба». «Я обязательно о вас подумаю»… Ей никогда этих слов не говорили. А может, Буркин и вот эти его слова — сон, сон наяву?

…На исходе первой половины дня я встретил Буркина неподалеку от школы. От Акима Ивановича я знал, что он с утра ушел на подворье Еремеевых. Значит, сейчас он возвращался оттуда. Уставившись взглядом в землю, он прошел бы мимо меня, но я окликнула его:

— Товарищ Буркин, ты, видать, решил на этой дороге найти все, что люди потеряли за долгие годы?

— А, Михаил Захарович!

И стоило ему взглянуть на меня, как я сразу убедился, что его задумчивость не была грустной.

— Представьте себе, Михаил Захарович, что я сегодня кое-что ценное нашел!

— Вижу, ты доволен находкой.

И, пока мы не спеша шли до его квартиры, он мне рассказал обо всем, что было примечательного в его встрече с Анной Тимофеевной Еремеевой.

* * *

В просторной комнате бывшего дома Еремеевых, свисая с потолка, по-праздничному блестела на совесть начищенная керосиновая лампа. Пол желтел сосновой желтизной. Смягченный синим абажуром свет падал на два коротких ряда стульев. Проход между ними подводил к небольшому письменному столику. За ним сидел Буркин. Он оглядел комнату и тихо задумался. Он не услышал, как открылась и закрылась дверь, когда входил председатель Совета Чикин, вернувшийся из поездки в задонские хутора всего два или три часа назад. Чикин ездил туда менять фуражное зерно на посевное. Хоть с поручением он справился лишь наполовину, но имел основания надеяться, что во вторую поездку обязательно справится с ним полностью. Об этом он собирался сказать товарищам, и первому из них — Буркину, которого в активе организаторов колхоза привыкли считать авторитетным товарищем. Чикин узнал, где сейчас найти Буркина. Побрившись и начистив сапоги так, чтобы они не только поскрипывали на морозном снегу, но и «давали сияние» — это его слова, — он заспешил сюда…