Другими словами, ни одна теория не может быть создана без учета создания меня, меня самого и моего Я.

Он слышал людей, проходящих мимо его закрытой машины, шуршавших, как листва на ветру.

«Я свел ее с ума, и она обожглась» позволило ей подчеркнуть «она обожглась», ведь она была такой безумной.

Он достиг метафизики, которая есть только в материализме.

Предыдущего судью с легкостью утвердили. В отличие от нынешнего претендента, он совершенно справедливо не записывал свое мнение в материальной форме.

Древовидная сеть навязала себя настоящему дереву, позволяя понять архитектуру, скрытую в листьях.

Дерево, подобно Богу, присвоило себе это странное дерево, и она увидела башни, скрытые в листьях, и она читала в них, расставленных по течению, танец иных измерений.

Как это ни странно, до своего знакомства с Парижем она с превеликим удовольствием изображала фразы с помощью диаграмм.

Мастерство предполагает прочесть книгу до ее обсуждения, однако многие добились своего, наивно предполагая, что другие не удосужились этого сделать и всего-навсего лишь открывают рот.

В промежутке между циклами гусеницы превратились в мотыльков и теперь легко порхают среди костистых ветвей.

Одиночество в раю мучительно для общительной души.

Буквы, содержащие отсылки к людям, рассеялись ныне по пейзажу и в этом смысле, с учетом текстуальных замен, будут значиться теперь как А, Б, В и так далее.

Я скучаю по пишущей машинке, по вкрадчивому приближению каретки к правому краю, по хвосту литеры q, по западной перспективе в логотипе ремингтоновского звоночка.

Память была изобретена где-то в восемнадцатом веке, но ты мог и не знать этого.

Многие из упущенных подробностей могли бы быть восстановлены в телефонных разговорах с людьми, которые неизменно опровергают то, что кто-то уже сказал раньше. История – это нескончаемый телефонный звонок.

Он был партизаном многих галльских систем.

Известный критик уже собирался произнести пышную речь о желании, когда вдруг на мосту столкнулся с одним дантоведом, сначала они обменялись словами потом стали драться. Он явился на лекцию с опозданием и подбитым глазом.

Свет взят теперь на службу в новом значении, хвойные и лиственные заменены полынью и горчицей и только вездесущие эвкалипты то тут, то там доставляют соседям массу неудобств.

Он написал из желания стоять в центре истории, как высокое дерево, проникнутое великим духом, на своем пути в настоящее.

Думаешь ли ты, что я разделю с тобой трапезу?