Чтобы прояснить это вычеркивание, сначала мы должны обратить внимание на некоторые ключевые различия в употреблении языка в группах, которые еще не полностью включены в классовую систему современного мира. Отметим, например, что наличие «бессмысленных» слогов в этнической литературе очевидно. Ниже приводится перевод стихотворения о парилке племени Лис:

За исключением попыток непосредственно антропологического объяснения, в современной теории литературы практически нет места для такого рода поэзии, нет механизмов, разработанных для ее внятного осмысления наряду с работами Данте, Ли Бо или Тцара. Даже если бы в этом избытке звука можно было распознать суть того, что Роман Якобсон определил как «поэтическую функцию», нормативная литературная критика, обращающая пристальное внимание на означающее, довольно быстро останавливается на границе звукоподражания, заключая, как это делают Уэллек и Уоррен, что «звук сам по себе не может иметь или имеет небольшой эстетический эффект»[291]. Тот факт, что до сих пор было сделано совсем немного попыток включить такой материал в учебную программу по «сравнительному литературоведению» в образовательной системе промышленных стран, нельзя просто отнести на счет расизма, хотя расизм неизбежно играет здесь свою роль. Скорее, дело в том, что реальность капитализма, отрицая, как и должно быть, какую-либо ценность чистого жеста, служит исключительно для обозначения связи между продуктом и его изготовителем, а отсутствие каких-либо внешних отсылок истолковывается как отсутствие смысла.

Но капитализм не возник в одночасье на стадии племенного развития в условиях свободных объединений групп. Он формировался на всем протяжении смены стадий, каждая из которых обладала определенными характеристиками типов производства и социальных отношений. Хотя если взять литературу представителей ранних стадий капитализма, которая гораздо ближе к нашему современному опыту, чем этническая поэзия, то и там сохраняются элементы этого «бессмысленного», или жестового, языкового аспекта. Ниже приведены первые одиннадцать строк «Пьянства Элинур Рамминг» Джона Скелтона, написанного примерно в 1517 году:

Только одно слово (gryll означает «жестокий») выпало из словаря. Изменения в орфографии, произношении и синтаксической структуре более заметны (в значительной степени объясняемые эффектом стандартизации при печати – прессу Кэкстона было всего сорок лет, когда эти строки были написаны), но наиболее очевидное различие между поэзией Скелтона или любого из стихов его современников, таких как сэр Томас Мор, и современной поэзией – это использование рифмы: одиннадцать последовательных рифмованных концов строк, использующих только два окончания, -yll и -age, плюс пять других примеров внутренней рифмы и неточной рифмы (tell, whyle, dwelt, well, woldt). Это обратная сторона стертого «а» в «Йонасе»: это расположение слов на основании физических свойств языка, его «нелингвистических» свойств, – признак того, что это измерение ощущается.