– Садитесь с нами чай пить!

– У нас пирожки с яблочным повидлом как раз есть.

– Мария Лукинична, подвиньтесь, пусть Лидочка Степановна тут сядет!

Меня настойчиво, но мягко усадили за стол. Тут же передо мной материализовалась большая чашка, наполненная ароматным чаем с душицей. Фуфлыгина пододвинула мне розетку с крыжовниковым вареньем, Жердий разложила на блюдечке источающие чудесный запах и посыпанные сахарной пудрой пирожки, Базелюк протянула салфетку.

Все дружненько пили чай и наперебой улыбались мне, как родной. Среди этого сахарного сиропа и патоки чувствовалось немалое внутреннее напряжение. Наконец, Лактюшкина не выдержала первая:

– Ох, вы представляете, Лидия Степановна, пока вас не было, тут такое неприятное недоразумение произошло, – расстроенно пожаловалась она, – Капитолина Сидоровна там что-то перепутала, ну, вы же понимаете, большой объект, она человек занятый, где-то какой-то сбой произошел. Технический.

Она аккуратно промокнула салфеткой уголки глаз и доверительно продолжила:

– Это ваше увольнение, его просто не должно было быть. Я всегда говорила, что вы – очень ценный и компетентный сотрудник.

– Да, всегда, – почти хором подтвердили остальные коллеги, мол, и они тоже все так считают, и никак иначе.

– Ну, вы же понимаете? – проникновенным голосом проговорила Лактюшкина.

Я понимала.

– Да, я бываю иногда строгая, даже излишне строгая, но это все из-за большой ответственности. Но мы же с вами всегда достигали определенного согласия, правда? – вопрошала Лактюшкина.

Я согласно кивала, мол, правда, именно так все и было.

– Лидочка Степановна, как хорошо, что вы всё так понимаете, и на меня хоть не сердитесь, ведь так? – беспокоилась Лактюшкина.

Я не сердилась.

– А Иван Аркадьевич, не разобравшись, обвинил меня, – горестно всхлипнула Лактюшкина, – Так кричал и ругался, вы даже не представляете!

– Какой кошмар, – посочувствовала Лактюшкиной я, посмеиваясь в душе, – Мне так жаль, Феодосия Васильевна. Но что поделаешь, когда начальник мужчина, приходится терпеть и крики, и ругань.

Мы еще немножко пообсуждали, как сложно бедным женщинам работать, когда начальник мужчина, и как хорошо, когда – своя, понимающая, женщина, и что нам, слабым женщинам, лучше держаться вместе, а потом я заторопилась работать. Мне надавали кучу копирок, Фуфлыгина и Базелюк выгребли у себя все, что было. Репетун приглашала заглянуть завтра, ей обещали какие-то очень модные помады и тени, к моему платью будет очень красиво и она мне отложит, но только чтоб я обязательно зашла, а если надо, то даже "Опиум" она мне достанет. Жердий обещала испечь булочек с корицей, которые я ну просто обязана попробовать и сказать ей (Жердий) свое личное мнение. Максимова на ухо шепнула, что готова дать мне почитать "Анжелику", у нее целых три книги из этой серии есть, но только, чтобы я вообще никому-никому не рассказывала, так как ей самой дали ненадолго, но для меня она с радостью поделится.