— Голимое переутомление. — изрёк он. — Давление — сто десять на пятьдесят. Пусть спит, и не кормить.

— Вообще? — ухмыльнулся Фёдор.

— Ага, ведь теперь какбэ не умирают. Чё прикалываешься? Пока не очухается. Сам говоришь — рвало, и не раз. Сразу не скажешь, но возможно и отравление, а при нём лучшее лекарство — голод. Слушай, дай чего-нить пожрать, Срамнов. За еду заговорили, так желудок аж подвело, с утра на ногах скачу, как тот конь. И это, поставь, не каждый день у старшего лесных в гостях.

— О как. — покачал головой Фёдор.

— Да, вот так.

— Ну, проходи, Баев, садись. Сейчас спроворю харч какой-нибудь. Ты, Валер, тоже проходи давай.

— Да я…

— Да проходи, говорю. — подтолкнул его в спину вслед за Баевым Фёдор.

На столе появилась вчерашняя сковорода жареной картошки — готовили по-очереди и сразу по многу, на несколько дней — а к ней Фёдор открыл две банки тушёнки из своих запасов, не найденные, найденное всё лесные честно сдавали на Село. Вздохнув, выставил на стол трёлитровую банку маринованых огурцов с томатами, ну, и царицу застолья — пыльную бутылку рома.

— Ого как. — покрутил головой Баев. — Значит, не зря говорят, что вы тут как сыр в масле.

— Говорят — что кур доят. — ответил Федя. — Накладывай вон больше, а говори — меньше. А ты, Валер, чё замер? Стаканы вот — разливай давай.

Но не успел Паратов разлить, как дверь, скрипнув, отворилась, а предварил это топот на мосту. Пригнувшись, в комнату вошёл Иван, и тут же замер, озирая собрание.

— Жрёте, значит? Что за повод? О, да с алкоголем!!!

— Садись давай. — отодвинул другу стул Федя. — А чё как исчезник подкрался?

— Илюха на дороге высадил. — усаживаясь, пояснил Ваня. — А сам обратно на кваде укатил. Там такое на Центре… Ну-ка, кинь картофана, врач, вот сюда, в тарелку. Да побольше, голодный как чёрт, наливайте давайте!

В итоге, поговорили по душам. О том, об этом, обо всём. Позже явились и Аслан с Саней, и Политыч подтянулся. Дёрганый и грязный, явился на велосипеде Волчок. Во главе группы из пятерых военных пришёл Сергач, чисто поинтересоваться — а как там капитан? Остались… Приехал и Илья с Семчуком, и тогда переместились в огород, за большой стол. На смех и крики из срамновского огорода потянулись и деревенские, несли с собой что было у кого, и в целом, организовалось очень даже широкое, шумное застолье. Было что вспомнить. Больше так уж и не сидели…

* * *

Разошлись за полночь, и то, неверно сказать. Кто и расходился, а некоторые, можно сказать, и расползались. Срамновские «винные погреба», о которых ходило среди местных столько досужих слухов и домыслов, конечно, сильно проредились. Но ещё не вечер, найдётся это пойло, быть ему не ладным. Не жалко, и главное — повод есть. Конечно, отец Паисий за это всё по голове не погладит: спаивание православных однако — большой грех, но это уж мы как-нибудь переживём.