Витька стал свидетелем убийства человека. Того, с кем сидел за одним столом, с кем дружил, а может и враждовал. Родного, члена семьи.

Слепая ненависть обволакивает Витьку, словно паутина. И сжимает.

Наблюдая за тем, как воевода бережно разбирает винтовку, он тянется за ножом. В этот самый момент у воеводы шипит рация.

«Тощий вызывает Робсона», — передает Сема.

— Робсон на связи, — в приподнятом настроении отвечает воевода. — Стукач объявился?

Витька вытаскивает нож, сдавливает рукоятку до боли в сухожилиях. Метит в спину, между лопаток.

«Не могу тебя найти. Надо срочно поговорить».

— Так говори.

«Напарник твой новый рядом?»

— Да, тут стоит, а что?

Повисает пауза. Витька заносит нож над головой.

«Диверсант он. Вали его», — орет в рацию Сема.

Витька опускает нож. Робсон успевает обернуться, подставить руку. Нож отклоняется и по касательной распарывает ему горло. Кровь бьет фонтаном из артерии. Воевода хватается за шею, кряхтя и задыхаясь, тянется к Витьке, затем замирает, падает.

Взрывы и выстрелы со стороны Мида прекратились. Тонкая струйка дыма напоминала сигнал о помощи.

В багажнике лежало скрюченное, словно эмбрион тело Робсона. Гортранс не знает, что главный воевода мертв, и это можно использовать. Конечно, они догадываются, что случилось неладное — Робсон не выходит на связь, с тех пор как узнал, что его новый напарник — диверсант сталкеров. Однако подозревать и знать — вещи разного порядка.

Надо было убить того бомжа еще тогда, в книжном. Прав был Кобальт, а Витька, как всегда, не послушался — смалодушничал. Эх, вернуть бы то время, столько ошибок можно предотвратить, столько глупостей не совершить. Но машины времени не существует. Все, что можно сделать сейчас — попытаться исправить свои ошибки. А если это невозможно, исправлять чужие.

Судя по перехвату сообщений в эфире, Витьку и Робсона разыскивают специально организованные группы. Прочесываются в основном ближайшие к Миду дворы и улочки. Им и в голову не придет, что Витька решит сунуться туда, где его меньше всего ждут.

Взрывы и выстрелы притихли, но надолго ли? Сколько еще выдержат перегретые нервами стороны? Гортранс настроен решительно и, судя по всему, Мид тоже. Помимо превосходящих сил в технике, вооружении и людях, на стороне дружинников преимущество — время. Мидовцы заперты в крепости, ресурсы у них ограничены. Эвакуационный тоннель спасет им жизни, но куда потом идти женщинам и детям? Любой путь, какой бы они ни выбрали, будет устлан трупами. Самое безопасное сейчас — оставаться внутри родных стен.

Нужно выиграть им время.