Как он сказал?.. Пожалуй, верно: милая, чуточку смешная, чуточку наивная, всегда старая и всегда новая человеческая комедия, в которой, несмотря ни на что, в сущности, все так просто — задвижки, автобусы, рождение, смерть, чуточку моря, любовь, немного солнца, несколько разбитых лампочек в гуще деревьев…

И стоит ли бояться столь простых вещей?..

МЕЛКАЯ НЕПРИЯТНОСТЬ

МЕЛКАЯ НЕПРИЯТНОСТЬ

Сомов подошел к окну, посмотрел на улицу. Дождь — он был какой-то вкрадчивый, бесшумный.

Окно изнутри запотело. Сомов ребром ладони провел по мокрому стеклу. Рука стала влажной, но стекло так и не прочистилось: капельки влаги слишком густо облепили его.

На душе у Сомова было тревожно. Однако тревога эта была смутная, неопределенная, как наползающий на осеннюю улицу туман. С каждым часом в нем крепла настойчивая уверенность, что он сегодня поступил не так, как следовало бы поступить, что не нужно было подписывать приказ об увольнении этого парня, механика из колесного цеха. Не имел права подписывать… Тут все ясно. Но откуда эта смутная тоска, это странное ощущение, которое бывает в предчувствии надвигающейся беды, когда не знаешь, что это за беда и откуда ее надо ждать?

Оно охватило Сомова сразу и целиком в какой-то миг этого долгого, а теперь уже казавшегося бесконечным дня и ни на минуту не отпускало, как бы сжимая его все сильней невидимыми, но прочными путами.

Капельки дождя, плотно усеявшие стекло, медленно скатывались вниз, на оконный переплет. Сомов рассеянно следил за ними. Потом вытер платком занывшее от холодной влаги ребро ладони, снова посмотрел на улицу. В такой дождь, должно быть, не очень приятно ходить по улице: и холодно, и сыро. От хорошей жизни не пойдешь. К чему это он?.. Ах, да. Тот парень — как его по фамилии — удивительная какая-то фамилия — Лазорев, с ударением на «о». Он сейчас, наверное, ходит по улице, подняв воротник пальто или кожанки или чего-то там еще… Кстати, в чем он одет? Носит шляпу или кепку? Ходит в сапогах или модных туфлях? Носит галстук или обходится без галстука? Странно, что Сомов ничего не знает об этом парне. Он даже не уверен, что правильно произносит его фамилию. Может, обыкновенная фамилия Лазарев, каких тысячи в этом городе? Нет, Сомов точно помнил, что в приказе, который составил начальник цеха, так и было написано: Лазорев. Ударение на «о». Вот, пожалуй, и все, что он знает об этом парне, который сейчас ходит по улице, подняв воротник пальто и не замечая этого дождя…

Хотя, впрочем, зачем ему поднимать воротник, если он не замечает дождя? Дичь какая-то… Значит, замечает, с облегчением подумал Сомов. Раз замечает, стало быть, все не так плохо. Эта мысль, как по цепной реакции, сразу же породила другую, еще более успокаивающую: в конце концов, вовсе не обязательно, чтобы я знал, во что он одет. Шляпа так шляпа. Сапоги так сапоги. Какая разница?