– Как может душа знать от себя, что творится в мире? – спросил духовник.

– Газеты пишут не о людях, а о событиях, и то неверно; они приводят ум в смущение, и правды из них все равно не узнаешь, а молитва очищает ум, и он лучше видит все.

Этот диалог выявляет суть монашеского молитвенного делания. Преподобный Исаак Сирин писал: «Хочешь ли, по евангельской заповеди, приобрести в душе твоей любовь к ближнему? Удались от него, и тогда возгорится в тебе пламя любви к нему…» Монах удаляется от мира и мирских новостей, но не для того, чтобы забыть о мире, а чтобы еще больше возлюбить ближнего, погрузиться в глубины сострадательной молитвы обо всем мире и о каждом человеке.

«За время нашего общения с монахами Святой Горы мы встретили девять человек, которые любили молиться за мир и молились с плачем», – пишет отец Софроний. Старец Силуан был одним из этих девяти.

Плач Адама.

Фреска. Монастырь Высокие Дечаны, Сербия. XIV в.

Еще одна важнейшая тема раскрывается в книге «Старец Силуан» – тема Адамова плача. В писаниях старца Силуана мы встречаем такие проникновенные строки: «Адам, отец вселенной, в раю знал сладость любви Божией, и потому, когда был изгнан из рая за грех и лишился любви Божией, горько страдал и с великим стоном рыдал на всю пустыню. Душа его терзалась от мысли: “любимого Бога я оскорбил”. Не так жалел он о рае и красоте его, как о том, что лишился любви Божией, которая ненасытно каждую минуту влечет душу к Богу. Так всякая душа, познавшая Бога Духом Святым, но потом потерявшая благодать, испытывает Адамово мучение. Больно душе, и сильно жалеет она, когда оскорбит любимого Господа».

Тема Адамова плача связана с литургическим воспоминанием изгнания Адама из рая, совершаемым перед началом Великого поста. Но для старца Силуана Адам – это символ всего человечества. И как каждый человек нуждается в покаянии, так в нем нуждается и все человечество – целый Адам.

Данная тема, в свою очередь, связана с понятием первородного греха – наследственной вины каждого потомка Адама за его грех. Отец Софроний так объясняет эту богословскую доктрину: «Многие не могут или не хотят понять и доброю волею понести последствия первородного греха Адама. Они говорят: “Адам и Ева съели запрещенный плод, а причем тут я? Я готов отвечать за мои грехи, но только за свои личные, а никак не чужие”. И не понимает человек, что таким движением своего сердца он в самом себе повторяет грех праотца, и последний становится уже его личным грехом и падением. Адам отрекался от ответственности, возлагая вину на Еву и Бога, давшего ему эту жену, и тем разбил единство человека и единение его с Богом. Так всякий раз, когда мы отрекаемся от несения вины за общее зло, за дела ближних своих, мы повторяем тот же грех и так же разбиваем единство человека. Господь спросил Адама прежде Евы. И нужно думать, что если бы он не оправдывался, но взял бы на себя ответственность за их общий грех, то иными были бы судьбы мира, как изменятся они, если и мы будем брать на себя тяготу вины ближних».