Но ни брань, ни частушки не помогали. В каждой комнате на месте отопительной панели зиял провал в стене. Словно бы дополнительная дверь. «Дверей много, а выхода нет…» — горько шутили в бригаде.

В получку Гуща принялся при юнцах ремесленниках подсчитывать, сколько он потерял денег из-за «проклятущих умников».

— «Правду» кладем! «Правду» — передразнивал он утренних ораторов.

Тоня отозвалась тут же: — Копеечник! Глаза на затылке!

Отопительные панели появились, когда уж настелили потолок. «Спасибочка!» — негодовал Гуща. Их подавали в оконные проемы, кроша пахнущие сосной рамы, и тут вступала в дело техника, известная со времен египетских пирамид.

— Взя-али!

Тоня, подпирая края панели руками и животом, задыхаясь, ворчала обиженно:

— Какой же это, к лешему, монтаж колес? Это монтаж с пуза.

А звонили про «коммунистицкую» эру, надували честнОй народ? Знать бы, кому морду начистить?!

— Разболталась наша интеллигенция!.. — просипел Тихон Инякин, всегда первым узнававший о новых веяниях.

— Нынче требуют сбивать-сколачивать… как их?.. товарищеские суды. Из подручного материала, — растолковал он Чумакову. — Поветрие, значит, такое. Теперь о вредителях ни-ни. Из моды вышло. О космополитах тоже не проходит. Объяви товарищеский суд. Пущай покудесят, погорлопанят вволю. Ничего… От суда, по «Положению», веревочка в твоих руках. Шаг безуронный,» И ведь сумел уломать, пагуба…

Спустя неделю на только что побеленных дверях Чумаковской конторы вывесили обратной стороной кусок обоев. Возле него люди задерживаяиеь подолгу, хотя на серой бумаге было выведено черной тушью всего несколько слов: «Состоится товарищеский суд над старшим прорабом…»

— Над Огнежкой! — передавалось в тот день от «захватки», к «захватке».

— Над. Огне-эжкой! — кричали снизу крановщику, который по пояс высунулся из своей стеклянной кабинки.

— За что? — спрашивали с голубой высоты.

— За что-о?! — точно эхом отзывалось с побурелой, в черных проталинах земли.

Огнежка, увидев объявление, почувствовала: у нее взмокли ладони. В памяти возникали один за другим случаи, когда с ее, Огнежки, уст срывалось постыдное для прораба «Сойдет!».

Оказалось, несколько дней назад дежурный разгрузил на ее корпусе чужой панелевоз.

«Только-то!..» Она возвращалась из конторы, засунув руки в карманы брюк и насвистывая, как мальчишка.