Он окинул взглядом изумленный зал. Он указал рукой на стену, у которой, вытаращив глаза, сидел Кларк Б. Кларк с командой стряпчих:
– Вы говорите нам о гармонии и примирении, но способны ли вы вернуть времена, что давно в прошлом? Возможно ли вернуть проститутке ее прежнюю невинность?
Он повернулся к толпе «Морского ворона»:
– Есть раны, которых природа не прощает, иначе она перестала бы быть природой. Как не может мужчина простить того, кто надругался над его возлюбленной, так и земле никогда не простить своих насильников.
Затем к Битым Псам, неловко заерзавшим от того, к чему клонит их знаменитый отец-основатель:
– Всемогущий наделил нас этими неугасимыми чувствами ради добрых и мудрых целей. Они стражники наших сердец. Они отличают нас от простого животного стада. Общественный договор будет попран и справедливость исчезнет с лица земли, стоит нам стать безучастными к проявлениям этих чувств. Грабитель и насильник избегут наказания, если раны, нанесенные нашей сущности, устанут взывать к отмщению.
Он глубоко вдохнул, прежде чем обрушить величественный финал на самые задние ряды, где его слушали с ошеломленными и восхищенными лицами Вилли, Каллиганы и мальки. Алиса тоже бросила изучать этот чертов потолок.
– О вы, кто любит человечество, чтит землю и щадит ее слабых обитателей. Вы, кто осмелился противостоять не только тирании, но и тирану, восстаньте! Каждый клочок нашего мира переполнен агрессией. По всей земле попирается свобода, ей выкручивают руки; нагло улыбаясь, ее мучительно насилуют жадные тираны. Так восстаньте же против этих тиранов, приютите преследуемого и приготовьте убежище для человечества – убежище для всего человечества, а не развлекательный дерьмопарк для гребаной фу-ты-ну-ты-элиты, который собрались здесь строить те самые мерзавцы, что разбогатели на нашем изнасиловании!
На этом месте Айк привык останавливаться, чтобы утихли аплодисменты и приветственные крики и он смог бы перейти к более современной части своей диатрибы. Однако на этот раз не прозвучало ни единого хлопка и не раздалось ни одного одобрительного возгласа. Непредвиденное молчание било его в лицо, как холодный ветер.
– Слова Томаса Пейна[89], – объяснил он, – одного из наших
Это больше походило на извинения, чем на объяснение. Неужто никто не помнит, кто такой Том Пейн? Айк собирался сказать что-то еще о Великой американской революции, когда его прервал голос из толпы:
– Что вы с Кармоди