Их заперло в этом плотном круге на безволновой скорости уже так давно, что к ним успели присоединиться шесть дельфинов, которые шли теперь гуськом по тому же кругу, – их сверкающие спины появлялись и исчезали, вздымались и падали, как лошадки на водной карусели. Дельфины нередко заплывали в эти воды, часто, к пассажирской радости, они развлекали туристские лодки, но Кармоди никогда не слышал о такой странной игре, какую устроила эта шестерка. Разумеется, и дельфинам вряд ли раньше попадалась такая странная лодка, что кружилась бы и кружилась на одном и том же пятачке, как детская карусель, вот уже три веселых часа. Им даже стал мерещиться где-то над головами аккомпанемент на каллиопе. Этот проклятый странный ветер стонал и свистел вверху, над темным шелковым пологом неба, всю вторую половину дня, и ни единого дуновения внизу. Кармоди помнил такой же ветер на Силли во времена своего детства. Прабабушка называла его Свистулькой Пиратов.

– Его слышишь, но не чувствуешь, – кудахтала старая ведьма. – Хочет сказать: «Дует бедой, дует бедой». И знай, Майк, Свистулька Пиратов сулит кровь и погибель. Разруху и раздор – одним, грабеж – другим. Скоро… скоро. Ву-у-у, ву-у-у-у-у. Дует бедой.

Старая карга редко ошибалась с этой своей дует-бедой. Жуткому предвестнику не требовалось много времени, чтобы просунуть сквозь облачный покров свою когтистую лапу и устроить по всему корнуолльскому побережью развеселый ад. Странность теперешних высотных причитаний была в том, что никаких облаков не было. Ни перистых, ни грозовых. Только темновато-фиолетовое небо, как лишнее веко на глазу тюленя. Звук шел оттуда непонятно как. Эта хрень нервировала всех, а с учетом того, что лодка потеряла контроль и повсюду эти чертовы световые штуки… было от чего бедному чахлому Эмилю Гриру орать, точно в белой горячке.

– Мэйдэй! Мэйдэй![102] – кричал он. – Сигнал Особой Срочности! С.О.С. Сигнал Особой Срочности! Как слышите, прием?.. – Обрамленное дредами лицо склонялось над ручным микрофоном в страхе и отчаянии. – Это «Кобра», вызывает «Кобра» – воа! Какая «Кобра», черт побери мою черную жопу, – это Эмиль, сука, Грир, вице-президент Ордена Битых Псов и начальник связи в экипаже капитана Майкла Кармоди! Есть кто-нибудь, прием! Ради Христа и богу в душу, прием!

Вопли на несколько секунд прекращались – Грир сканировал радио на разных диапазонах. Все склонялись над приемником и слушали. Ничего. Ничего, кроме бессмысленных радиопомех и ровного бормотания правого кормового винта, ввинчивавшего их в очередной ровный круг, и, конечно, этой проклятой ветряной каллиопы высоко над головой, которая стонала и гудела, словно за клавиши к ней уселся какой-то извращенный Призрак Оперы. Арчи Каллиган утверждал, что это голос либо Карающего Всемогущего, либо Зверя с Семью Рогами, как и предрекал Гринер. Кармоди мало понимал в голосистых ангелах, зверях и рогах, но ему совсем не нравилось, как эти завывания пугают его команду, откуда бы они ни брались. Старый шкипер знал, что главное в трудном положении – это моральный дух экипажа. Воздев круглый, как пушечное ядро, кулак, он погрозил шумному небу: