– Мы
Кармоди поднял бинокль: действительно, из-за мыса показался бушприт яхты.
– Клянусь, Арчибальд, эти старые моллюсковые мозги ни на секунду не сомневаются: ты вымолил у Бога наше спасение! К нам идет не кто-нибудь, а сама «Чернобурка». И сдается мне, на носу у нее стоит наш Айзек, а за штурвалом сам адмирал Стюбинс! Отличная работа, радист Грир. Говорил я вам, что где-нибудь да найдется старый лопух, еще способный разобрать морзянку!
Грир не ответил. Он был выжат настолько, что не мог даже поднять голову и посмотреть, кого же это он выстучал. Он рухнул, привалившись к переборке мостика, и уткнулся лбом в колени, как сдувшийся воздушный шар. Снизу примчалась Виллимина с подносом, полным стаканов и бутербродов с колбасой.
– Подмога, говорите? Значит, мы не будем топить наши беды, а будем пить за спасение.
– Да, божьей милостью, «Чернобурка». – Кармоди все так же припадал к окулярам, постепенно меняя свое положение относительно поручней, чтобы компенсировать медленное вращение судна. – И за штурвалом сам, при глазной повязке. Черт побери, можно подумать, старый безрассудный герой Эррола Флинна[103] несется к нам на помощь. Ура Голливуду, я сказал! Все вместе: гип-гип-ура-а-а-а!
Этот еле слышный крик донесся по гладкой воде до Стюбинса. Отвечать он не стал. У него было чему предъявлять декларацию – например, жабьей физиономии старшего помощника Сингха всякий раз, когда она выскакивала перед ним на мониторе нактоуза.
– Это они? – желала знать физиономия.
Стюбинс сказал «да».
– Вы не ошиблись?
Стюбинс сказал «нет». Физиономия спрыгнула с экрана, тот опять почернел и покрылся графической разверткой «Нав» из мигающих координат. Этот режим всегда напоминал Стюбинсу закодированные финансовые отчеты, скользящие по экранам фондовых бирж, – тайные цифры и знаки, доступные пониманию только привилегированной элиты. Стюбинс плюнул в экран огрызком потухшей сигары. Эти цифры много чего значили для жабьего помощника Сингха и его навигационной команды, которая сидит там, внизу, и нянчится в полутьме со своими перфошаблонами, но для него они значили только то, что они не значат ни хрена вообще. Он еле-еле наловчился управляться с этим старомодным «Лоранавом». Притом что там были данные только по трем координатам: две фиксированные точки на уровне моря и третья – ты сам. Этот же новый навигационный чип оперировал еще как минимум двумя сигналами – от придонного бакена и от небесного глаза. Специалисты по графике «Нав» утверждали, что легко нарисуют курс со дна Алеутского желоба до самого высокого ледяного пика Нептуна, не задев ни одного сучка затопленного дерева и ни одного отростка заблудшего астероида. М-да, Герхардт Стюбинс и без них ни разу не таранил такие препятствия. Будучи яхтсменом, он всегда следил, не мелькнет ли знак потонувшего дерева или пня: короткий проблеск нестойкого вихря среди ровной пены, кривой желоб в звездном свете, – а что до астероидов, то они были ему до жопы портовой крысы. Где астероиды, а где мореходство? Фантазии для продвинутых игроков в звездные стрелялки, если кого-то интересует его мнение, неизбежный этап на пути превращения маленьких мудаков в больших. А самый большой среди них – Сингх. Начать с того, что у мудака денег – как куриного дерьма. Он рос, болтаясь среди самых крупных звезд и звездных стрелялок, которые только могла предложить Индия. Для Абу Джа Сингха эта лодка наверняка была подобием какой-нибудь третьестепенной трехмерной игры из тех, о которых Стюбинс разве что слышал, только шикарнее. Больше зама, больше переменных. Сингх принадлежал к элитному звездному игровому клубу из Нью-Дели, члены которого обитали по всему миру и соединялись друг с другом каждое воскресенье в одиннадцать утра по Гринвичу с религиозной точностью. Один Господь смог бы уследить, во что они там играли за своими тумблерными щитками и шлемами, – но даже Он вряд ли заинтересовался бы настолько, чтобы следить подолгу.