Из Заливняков они выехали ранним утром. Солнце едва высунулось из-за горизонта, когда угрюмый сын тётки Валы крикнул, что всё готово. Тётка засуетилась, собрала им снеди в дорогу и сунула Дейне цветастое шерстяное покрывало, чтобы жрец не замёрз. Сам наагалей в утренней суете почти не участвовал. Сидел на постели, с ненавистью смотрел на кашу и хлебал один лишь рассол. Прошлым вечером ему опять стало худо, накатила тошнота, тело охватил жар. Тётушка Вала так распереживалась, что уже хотела отправить сына — которому гости отчего-то не нравились — в соседнюю деревню за бабкой Ювидой, но Дейна взяла кружку с колодезной водой, пошептала над ней за сарайчиком вдали от чужих глаз и напоила господина.

Тому разом полегчало, а Дейна по великой тайне призналась тётке, что в роду её были ведьмы. Сам-то она в эту чушь с колдовской силой не верит, да видимо зря. Только с её помощью господина и тянет. Вала клятвенно пообещала, что о сей тайне никто не узнает, но уже через полчаса по деревеньке гулял слух, что жрец настолько благостен, что сумел перевоспитать и сманить на правильный путь отъявленную колдунью и сделать из неё благодетельную деву. До братьев-пьянчуг, видать, сплетня тоже дошла. Неспящая Дейна через окно выбралась в сад ночной свежестью подышать, когда мимо забора, падая и кое-как воздвигаясь на ноги, прошёл один из них. Увидав женщину под яблонькой, он по-бабьи взвизгнул и под собачий лай припустил прочь быстрее трезвого.

— Полночь скоро, — Дейна запрокинула голову и посмотрела на сгорбленную спину возницы. — Привал нужно делать.

Мужик, не оборачиваясь, угрюмо буркнул и потянул за поводья, сворачивая с дороги в сторону раскинувшегося у реки леска. Крепенькая лошадка неторопливо, но упорно потянула телегу по кочкам.

Наагалей проснулся, когда лошадка остановилась.

— Что? — он попытался привстать, но Дейна надавила на его плечо.

— Привал. Полежите пока.

Ссадаши остался лежать, сонно хлопая глазами на ночное небо. В теле всё также царила слабость, и нагу показалось, что к горлу вновь подкатывает дурнота.

Пока возница распрягал лошадь, Дейна осмотрела берег, одобрила и нырнула в лесок. Вернулась через четверть часа с большущей охапкой хвороста и тут же занялась разведением костра. Ещё через четверть часа Ссадаши лежал на подстилке из еловых лап, до подбородка замотанный в цветастое одеяло. Сил возмущаться на самоуправство хранительницы не было, после сна наг чувствовал себя совершенно разбитым.

В котелке запыхтела каша, на свет огня и запах слетелось море ночной мошкары и больших ночных бабочек, мохнатых и тяжёлых. Угрюмый возница неохотно подсел к огню и взялся за ложку, а Дейна принялась кормить недовольно морщившегося господина.