Все члены их команды выжили, одному, правда, в схватке поранили руку, но никто серьезно не пострадал. Все выглядели потрёпанными и возбужденными, но никакого страха или стресса, и Вадим понял, что гордится ими и собой. Это его команда, он отобрал лучших и теперь может за них не краснеть.

Они коротко обменялись информацией и впечатлениями, много людей и много повторов одних и тех же фраз, все поздравляли друг друга с саркастическими улыбками, даже шутили, но Вадима мучила боль, игла в сердце, которую она вонзила своей короткой фразой. Мне надо избавиться от нее, подумал он, понимая, что не сможет, надо убрать ее с глаз долой, пока она не сломала меня. Но это были пустые мысли, мысли безответно влюбленного, он и сам знал, что никуда он ее не уберет, просто не сможет. Так уж он был устроен, хорошо это было или плохо, но он никогда не сдавался, всегда делал все от него зависящее, чтобы добиться цели… а если от него ничего не зависело, тогда он просто ждал, бесконечно долго. Ждал и надеялся.

Когда с разговорами хотя бы на данный момент было покончено, он вышел из здания, ему хотелось вдохнуть чистый воздух, не пахнущий кровью и безумием. Один вдох, и его снова позвали, приехал какой-то чиновник из российского представительства и хотел поговорить с ним. А сколько всего еще предстоит сделать и выяснить, сколько работы за один несчастный вечер. Вадим вдруг ощутил буквально физически, как эта неподъемная ноша свалилась на него, сколько раз еще он будет повторять события этого вечера, сколько еще напишет рапортов и сколько раз еще услышит ту же историю от других. И все это повиснет на нем, потому что это его работа, это была его операция, и теперь все это расхлебывать только ему. И шагая к микроавтобусу, где ждал его этот козел, не понимающий, видимо, что значит оказаться в самом эпицентре урагана, Вадим осознал, что справится со всем… если перестанет думать о Стелле. Или если она даст ему хоть малейший шанс.

Она отравила меня, укусила в самое сердце, проклятая змея, думал он, пересекая двор, наполненный людьми и машинами, и вот об этом я сейчас думаю. Это конец.

Однако профессионализм все же никуда не делся, едва оказавшись в микроавтобусе, Вадим снова стал собой, выбросив из головы все ненужные мысли. Из головы, но не из сердца, даже отчитываясь и кратко описывая события этого вечера, он ощущал ноющую боль в сердце, такую непривычную и такую невыносимую. Он ответил на вопросы этого вычурного козла, при этом не сказав ничего лишнего, и уже хотел откланяться, ему просто необходимо было побыть одному, хотя бы пару минут, подумать и хоть немного осознать и упорядочить в голове все события, ну и, конечно, как-то разобраться с этой ноющей сердечной болью. Если получится, подумал он, и тут в дверном проеме микроавтобуса – а двери они не закрывали, не было нужды, вокруг стояли люди чиновника – показалось розовое пятно. Мужчины тут же замолкли, и не потому, что информация была секретной, от этой девушки утаивать что-то не было смысла, она и сама была здесь, а большего никто пока не знал. Нет, оба уставились на нее, как зачарованные, она была прекрасна, как богиня войны с этим еще не потухшим блеском в глазах, в них оба безошибочно прочитали жажду крови и спокойную силу.