Вадим вылил остатки воды в бокал.

– Я ничего не обещаю, я лишь посредник. Но она увидит твои картины, а дальше – они либо пробьют себе дорогу, либо нет. Как и бывает в искусстве.

– Я и мечтать об этом не смел, – совершенно ошарашенная улыбка, рука снова метнулась к волосам. – Я всё подготовлю! Мне нужно немного времени, надо выбрать лучшие, расставить для фото, важен свет…

– В 7 вечера тебя устроит?

Анатолий посмотрел на часы, 4:36. Маловато времени, но это не тот случай, когда можно спорить и возражать. Благо жил он совсем не далеко, а картины всегда были в порядке, аккуратно расставленные и укрытые от пыли и света. Нет, с картинами проблем не будет, а вот в доме и в гараже – бардак, нельзя показывать такое миру.

Моя первая фотосессия, подумал он, первый репортаж обо мне! И каким же наслаждением было внимание, даже всего лишь одного человека. Вот он, самый сладкий наркотик, нектар небожителей, подумал Анатолий, и чем больше ты получаешь, тем больше хочешь увеличить дозу. Пока я кайфую даже от одного человека, а потом… потом мне нужны будут тысячи глаз, смотрящих на меня и тысячи сердец, бьющихся для меня. А потом миллионы.

– Да, – уверенно сказал он, – запишите адрес.

11

– Уже без пяти, – сказал молодой мужчина в очках и с длинными дредами, в голосе слышалось осуждение. – Надеюсь, этот тип не опоздает. Это неуважительно.

Он закрыл тонкую кружевную занавеску и отошел от окна. При движении зазвенели многочисленные цепи, прикрепленные к широким мешковатым джинсам. Покрытая татуировками рука нырнула в карман, достала смартфон.

– Ну и рожа! – Парень усмехнулся, в сотый раз глядя на фотографию Вадима на сайте Союза журналистов. – Такой мордой только асфальт жрать!

– Это он умеет, не сомневайся, – гордо заявил Анатолий, он метался по дому, снова и снова проверяя, не забыл ли чего, не оставил ли лишнего на видном месте. Скоро его скромную обитель увидит весь мир, не хочется припозориться в свой дебют. – Такой мне и нужен, чтобы пер, как танк.

Приятель, которого звали Максим, но в сети его больше знали, как Максимуса Фрая, плюхнулся в кресло в гостиной, крошечной, как чулан, и почти полностью заставленной картинами, и снова уткнулся в телефон. Они познакомились в рекламном агентстве, где работал – «подрабатывал», на самом деле, настоящей работой он считал как раз свои картины – Анатолий. Парни сразу сдружились, хотя иногда Макс казался странным, как и все АйТишники. Художники тоже слывут немного (в лучшем случае) чокнутыми, думал Анатолий, так что не мне его судить.

Максим, выглядевший, как помесь панка и ботаника, дикое сочетание, сбивающее восприятие с ног, работал в основном дома, так что никто никаких претензий к его внешнему виду не предъявлял. Широкие джинсы, увешанные цепями, сочетались с массивными ботинками зимой и кроссовками летом, а в качестве верхней части гардероба он неизменно предпочитал классические рубашки или свитера а-ля «мальчик из дорогой частной школы». А выше несочетаемого сочетания джинов и рубашки\свитера свисали длинные дреды, некоторые самых неожиданных цветов вроде малинового и зеленого, ну а дополняли картину очки в изящной оправе на интеллигентном лице. Хрупкое телосложение делало образ еще более несуразным, а вишенкой на торте служили многочисленные татуировки самых разны стилей и направлений. На полностью забитых руках и груди парня можно было среди прочего найти портрет Стива Джобса и Мэрилин Монро, Эйфелеву башню и двух собак (голову немецкой овчарки, выполненную до того реалистично, что, казалось, она сейчас моргнет и залает, и мопса в полный рост), множество надписей на самых разных языках – от цитат из Библии на древней кириллице, до мудреных изречений из Корана на арабском. Так же имелись иероглифы, Максимус любил хвастать, что их написал тибетский монах, а значит, с ним точно не произойдет эта история про «не замораживать повторно» и «лапша с креветкам».