— Церковь посвящена тому же святому, что и генуэзский собор, — заметила Клио. — Это подчеркивает: здешний форпост находится под контролем Генуи. Мы на правильном пути, Илья.

От площади у церкви Сан-Лоренцо вверх по склону между деревьями вилась крутая тропа, ведущая к замку Дориа. Направление указывала ржавая табличка, установленная еще до эпохи бюджетных авиаперевозок. Форт не был открыт, но и закрыт по-настоящему не был. История просто забыла его тут, на вершине мыса. В охране он не нуждался и прибыли приносить не мог, потому что без специально придуманной истории делать здесь было нечего. Разве что наслаждаться панорамой. Но мест, откуда открывались «трехзвездочные» виды, было столько, что насладиться ими легко удавалось и ниже по склону. Не обнаружив ни забора, ни билетной кассы, мы попросту вошли внутрь.

Мы приступили к осмотру, но было неясно, как в этих заросших травой и сорняками руинах найти картину, веками считающуюся потерянной. Я наткнулся на мусорную урну и невольно заглянул в нее. Караваджо там не оказалось. Мы обнаружили запертую дверь. Клио попыталась вскрыть замок шпилькой для волос, как в кино, но шпилька сломалась, и дверь осталась закрытой. Высоко в стене виднелось решетчатое окно, сквозь которое можно было заглянуть в помещение за дверью. Клио вскарабкалась мне на плечи и прильнула к решетке.

— Садовый инвентарь, — сообщила она. — Ржавая электрокосилка, грабли и пластмассовые лейки. Но садовник, похоже, давненько сюда не заходил.

Мы продолжили бестолково бродить по развалинам крепости.

— Что-то ускользает от нашего внимания, — сказала Клио. — Надо подумать как следует.

И тут мы заметили отверстие в полу, которое едва не ускользнуло от нашего внимания, потому что заросло кустарником. Отверстие явно было проделано в старинных каменных плитах неслучайно и вполне могло оказаться входом в подземелье.

— Ну конечно! — воскликнула Клио. — В форте не обойтись без подвалов и казематов. На такой высоте не сыро, и температура внутри постоянная. Идеальные условия для хранения картины.

Я вообразил, как мы по очереди погружаемся в этот лаз, пока не нащупаем почву под ногами. Привыкнув к темноте, замечаем лестницу, уходящую в глубину скалы. Осторожно — шаг за шагом, ступенька за ступенькой — спускаемся, опасаясь расшатанных плит и ловушек. Что-то шевельнулось рядом — скорпион? — нет, моя собственная тень. Лестница длиннее, чем мы предполагали. Спустившись метров на двадцать, не меньше, мы натыкаемся на запертую дверь. Оглядываемся в поисках других ходов. Но их нет. Дверь преграждает единственный — если не считать постыдного возвращения — путь. Но она не поддается ни на миллиметр. На ней даже нет замка, который можно было бы вскрыть, будь у нас лишняя шпилька. Мы задумчиво сверлим взглядом массивную преграду. Освещаем фонариками телефонов каменный косяк и стену вокруг.