— Я предприниматель, — заявил он, — и до последнего вздоха буду стоять на стороне предпринимателей. Если мы, европейцы, чего-то и достигли, то только благодаря бизнесменам, таким как я, которые, несмотря на постоянное противодействие политиков, продолжают верить в лучший мир. И как предприниматель я никогда не допустил бы, чтобы кто-то называл мои решения недопустимыми.

— Но я думал, мы с вами согласны в том, что конкретно это решение господина Ванга недопустимо.

— Тут дело принципа, — ответил он. — Кадровую политику определяет владелец. И он вправе свободно принимать решения. С точки зрения предпринимателя, недопустимой кадровой политики не существует.

— Но тогда зачем и пытаться? — возразил я. — Ведь как раз против этого мы и протестуем.

— Дело в формулировке.

— И с какой формулировкой вы могли бы согласиться?

— «Признавая право на свободу предпринимательства», — провозгласил он. — Если вы добавите эту оговорку и замените «недопустимо» на «контрпродуктивно», можете рассчитывать на мою полную поддержку.

Внеся поправку в проект, я отправился к французской поэтессе Альбане. Поначалу она отказалась меня принять. Только когда я объяснил, что выступаю в качестве заступника Монтебелло и она, по сути, примет его, а не меня, она смягчилась и предоставила мне аудиенцию в библиотеке. Просмотрев декларацию, Альбана спросила, согласен ли я с текстом.

— Само собой, — ответил я. — Ведь я сам его и составил.

— Тогда я против, — отрезала она.

Я редко злюсь, но тут с удовольствием принес самообладание в жертву более важному делу. Я разразился тирадой, которую не стану здесь повторять и смысл которой сводился к тому, что Альбана олицетворяет собой все, чем не должна быть приличная женщина, что я сомневаюсь в ее уме и призываю Всевышнего проклясть ее эгоизм и пару-тройку других качеств. Это не помогло. Она по-прежнему настаивала на том, что быть против всего, за что выступаю я, и наоборот, — весьма здравая жизненная установка.

Я проглотил злость и переменил стратегию. Я указал ей на то, что выступаю против поправки, внесенной по настоянию Большого Грека. Соответственно, она должна ее поддержать. Против этого она возразить не могла и согласилась с формулировкой «признавая право на свободу предпринимательства, с личного одобрения Альбаны». Но подписывать документ по-прежнему отказывалась. В обмен на подпись я предложил ей сформулировать собственное требование, которое будет включено в текст. Альбана жадно ухватилась за это предложение, чего я и добивался. Она хотела, чтобы в заявлении черным по белому значилось, что должность Монтебелло должна перейти к женщине. Я объяснил, что цель петиции — предотвратить увольнение Монтебелло, а значит, вопрос о преемственности не стоит. Но ей важен был принцип. Я готов был пойти ей навстречу, но найти подходящую формулировку для ее требования оказалось непросто. Наконец я предложил компромисс: подписанты призывают к усилению позиции женщин в руководстве гранд-отеля «Европа».