«Там – все», – сказал этот вечно голодный трудник и, сев прямо на землю, горько заплакал.

Там, и правда, было все, а чтобы представить себе это, следовало вообразить два бошевских холодильника, доверху набитых колбасами, мясом и сластями, а также любимым напитком русского народа, «водкой обыкновенной».

Несмотря на то, что все вокруг довольно скоро узнали эту тайну, комнатка на первом этаже еще долго оставалась объектом фантазий и догадок.

Уже тот факт, что ключи от таинственной комнаты были всегда только у отца игумена, и даже келейник Маркелл допускался туда далеко не всегда, а чаще стоял у двери, отгоняя посторонних, – уже одно это подогревало любопытство и делало комнату источником волшебных историй, которые потом, отходя ко сну, рассказывали друг другу трудники.

Впрочем, было еще несколько человек, допущенных до святая святых, и были это, как это ни странно, трудники, которым доверили важное и ответственное дело, а именно: раз в месяц очищать холодильники от просроченной еды и изо всех сил следить, чтобы эта еда не попала к кому-нибудь в тарелку. Не знаю уж почему, но только, похоже, ни под каким видом не хотел игумен, чтобы кто-то еще, кроме него, кормился от милостей волшебных бошевских холодильников, словно в этой еде скрывались какие-то магические ингредиенты, доступные только для высших и средних чинов Русской Православной церкви.

У трудников же был в этот день праздник, потому что еда из холодильника была совершенно свежей, а холодильники снова набивались под завязку, чем ведал сам отец Нектарий и специальный приезжающий человек из Пскова – и так до следующего месяца.

Много раз видели случайно заходившие трудники одиноко стоящего перед волшебной комнатой отца игумена, размышляющего над тем, какую колбаску лучше употребить сегодня в дело. И, слушая эти размышления, ангелы небесные останавливали движение небесных сфер и трепетание своих крыльев, замирая и боясь помешать их плавному движению и дивясь глубине и чистоте этих волшебных размышлений.

2

И было в эту ночь, что приснился отцу игумену кошмар, в котором один из бошевских холодильников вдруг ожил, замигал лампочками и сдвинулся со своего места, а второй, явно имеющий что-то против отца игумена, тоже ожил и принялся махать своему соседу белым платочком, словно отправлял его на священный бой с врагами всего бошевского, хотя сам игумен врагом боша не был и был скорее все же его другом, особенно если можно было посмотреть на это с точки зрения его содержимого.

Но, как оно часто бывает во снах, в этом тоже все было перепутано настолько, что теряло всякую связь с настоящим, черпая основания только из самого себя.