Остальные сочувствовали, но подходить и высказывать свое мнение открыто не решались.

Так прошел август, сентябрь и октябрь.

За это время отец Тимофей написал 213 объяснительных записок.

А отец благочинный состряпал 58 докладных, отправленных по душу отца Тимофея в епархию.

Наконец, долгожданный час пробил.

Проходя как-то вечером мимо окна кельи отца Тимофея, некий монах услышал там женский голос и, ни в чем не разобравшись, бросился к отцу Нектарию.

«Женщина в келье!.. Женщина в келье!», – кричал он, торопясь донести первым соблазнительное известие.

Напрасно женатая пара объясняла свое нахождение в келье важными семейными обстоятельствами. Напрасно отец Тимофей говорил, что женщина находится на восьмом месяце беременности и что эта пара является его духовными чадами. Все было напрасно, и два дня спустя в сопровождении любивших его рыдающих прихожан отец Тимофей вышел из монастырских ворот и направился к автовокзалу, где и произнес свою известную речь, смысл которой заключался в том, что никогда не следует путать водку с закуской, чему есть множество убедительных примеров.

И с этим отбыл в богоспасаемый город Псков.

2

Через два года отец Тимофей вновь появился в монастыре, но на этот раз уже как проезжий гость, с которым можно посидеть, вспомнить прошлое и немного расслабиться.

Так оно и вышло.

Старые враги посидели, поговорили, слегка выпили, порассуждали о превратностях судьбы и о том, что все, что ни делается на белом свете – делается к лучшему, а в конце трапезы отец наместник расчувствовался и преподнес заезжему гостю отрез дорогой ткани для рясы и подарочный Служебник, такой, какой и в сказке-то не часто встретишь, весь позолоченный, с золотым тиснением, на пергаментной бумаге, с медными застежками и в кожаном переплете.

Этот подарок в первую очередь сразил, конечно, отца благочинного, который и лицом сразу побелел, и осунулся, и даже дар речи на какое-то время потерял, хоть и с тем даром, который у него был до этого, тоже было не все в порядке.

Когда же он, наконец, обрел утраченный дар речи, то увидел, как отец Тимофей убирает в свою походную сумку отрез и Служебник, а на лице отца наместника блуждает умиротворенная улыбка, свидетельствующая о том, что как ни трудно было игумену расстаться с этими дорогими подарками, но не сделать этого было бы, пожалуй, гораздо хуже, так что можно было с полным основанием считать, что ветхий человек на какое-то время отступил, а человек новый, напротив, приблизился.

– Ты-то знаешь, как оно… сколько?.. Это ведь, что? – зашептал благочинный, пытаясь в несколько слов вместить всю глубину владеющих им сейчас чувств.