– То, что не имеет задницы…

– Я, собственно, говорил о своем затылке, – сказал Осип с некоторой холодностью, словно давая понять Давиду, что в случае чего здесь прекрасно обойдутся и без него.

Вновь скользнувший по нему взгляд как будто охотно это подтверждал.

Кажется, ты опять собираешься все испортить, Дав, – говорил этот слегка обеспокоенный, слегка тревожный взгляд. Мне ужасно весело, а ты хочешь все испортить. Да, что с тобой сегодня такое, в самом деле?..

Конечно, он сам был виноват, что притащил ее сюда, к Осипу, с которым она тоже была когда-то знакома, – в эту вечно для всех открытую квартиру на последнем этаже, с балкона которой можно было видеть каменистую пустыню и шоссе, петляющее между холмами и исчезающее в темно-зеленом пятне лесопосадок.

В эту чертову квартиру, где вечно с ним случалось какое-нибудь дерьмо со стихийным мордобоем и вызовом полиции или с пьяными шлюхами, от которых потом тошнило и хотелось провести остаток жизни в душе, – в эту чертову квартиру, куда он уже тысячу раз зарекался забыть дорогу и тысячу раз нарушал зарок.

– Между прочим, мы живем в мире чудес, – говорил Осип, продолжая сверлить Ольгу масляным взглядом. – Нет, серьезно. Зачем далеко ходить за примером? Возьмем самый обыкновенный платок. Я имею в виду носовой платок, конечно.

Он полез в нагрудный карман и достал оттуда носовой платок, о белизне которого Давид мог только мечтать.

– Какое это дивное изобретение, не правда ли? – Он легко потряс платком в воздухе, затем сделал вид, что сморкается, после чего сложил платок и убрал его в карман. – Глупая, маленькая тряпочка, а сколько пользы! Страшно подумать, как люди обходились без него столько времени.

Ольга захихикала.

– Причем некоторые, – продолжал Осип, пытаясь изобразить на лице неподдельный ужас, – прекрасно обходятся без него и до сих пор… Нет, нет, нет, о присутствующих ни слова…

Бросив на Давида косой взгляд, она захихикала еще громче.

Чертова самка, – сказал в голове Давида чей-то знакомый голос. – Чертова, чертова, чертова безмозглая самка.

– Впрочем, что уж говорить про других, – Осип вздыхнул, делая печальное лицо. – Дай Бог, если я сам только к тридцати годам оценил это прекрасное изобретение.

– Не слишком ли поздно? – улыбнулась Ольга.

– Вот именно, – сказал Давид, чувствуя что, кажется, собирается сморозить какую-то глупость. – Слегка поздновато, мне кажется. Боюсь, что это знание уже вряд ли сделает тебя счастливым.

Сказанная явно не к месту реплика повисла в воздухе. Словно воздушный шарик, зацепившийся за ветку.

– Как знать, – Осип, прищурившись, посмотрел на Давида, словно пытаясь понять, насколько серьезно тот собирается испортить ему вечер.