– Это очень просто, – продолжал Исайя, останавливаясь позади своего драгоценного стула и положив ладони на его спинку. – Когда вы утром встаете и идете, чтобы приготовить свой завтрак, вы не ждете никого, кроме этого вашего завтрака, потому что вы хотите есть и вам пора на работу. И поэтому, как бы вы ни хотели, вы не можете сказать, что вы ожидаете в это время Машиаха, потому что на самом деле в голове у вас тогда можно найти один только этот завтрак и ничего больше. То же самое происходит, когда вы заняты какой-нибудь работой, воспитанием детей, чтением или разговорами с друзьями, соседями и родственниками. Когда вы болеете или занимаетесь любовью. Когда вы спите. Когда вы моетесь или чистите зубы. Все что вы делаете, может быть чем угодно, но только не ожиданием Машиаха. И не надо успокаивать себя тем, что у вас просто нет другого времени, чтобы ждать его. Потому что время на это есть всегда, стоит только захотеть, чтобы оно пришло. В конце концов, это как молитва. Ты ведь находишь время для молитвы, Амос? Тогда почему ты не можешь найти его для того, кого обещал нам рано или поздно Всемогущий?.. Машиах потому и не торопится, что мы, по сути дела, давно уже не ждем его, а только делаем вид. Мы гуляем, работаем, воспитываем детей, умираем и думаем, что если время идет, то тем самым оно приближает его приход, неважно – хотим мы того или нет. А на самом деле, он приближается только тогда, когда мы его ждем. Зачем ему, подумайте, приходить туда, где ждут чего угодно, но только не его?

Молчание, которое последовало за краткой речью Исайи, можно было сравнить с капитуляцией попавшей в окружение армии, поспешно бросающей технику, оружие и замирающей в ожидании той минуты, когда победитель продиктует условия сдачи.

Да, Мозес, да. Все было именно так, милый. Потому что, в конце концов, все, что нам следовало делать, это вот так вот просто сидеть и ждать, хотя бы только раз или два в неделю, чувствуя, как время начинает течь правильно и целенаправленно, так что его движение, наконец, обретает смысл, а его исход обещает теперь только одно – долгожданный приход Машиаха.

Ожидание, больше похожее на неторопливый разговор, который ты ведешь сам с собой, не надеясь услышать что-то новое.

– Кажется, это стоит того, чтобы об этом подумать, – проворчал Иезекииль, пытаясь понять смысл бродившей по лицу Исайи улыбки.

– Конечно, – сказал Исайя и вновь улыбнулся.

– А можно нам тоже иногда сидеть на твоем стуле? – спросил Амос и, получив утвердительный ответ, немедленно уселся на стул, оттеснив от него Исайю, впрочем, сохраняя при этом на лице выражение, которое свидетельствовало – он прекрасно понимает, что несмотря ни на что, на свете все-таки еще встречаются вещи, которые следует делать серьезно.