— Аля тут вышла из душа и… и…, — Инна протяжно всхлипнула, — Господи, Вадим! Она так кричала! Я не могла ее успокоить! Не могла ее удержать! Господи!

Ее затрясло сильней. Она прижала руки к груди, но в лицо парень ей старался не смотреть. Ему нужно было понять. Что-то было в этом. Что-то такое мерзкое…

— Какая женщина? — спросил он бесцветно. — Соседка?

Инна замотала головой. Нет, он не увидел этого, просто понял по тому, как колыхнулось ее тело. Она несколько раз глубоко и шумно вздохнула и продолжила:

— Нет, не соседка, хотя я именно так и подумала. Она увидела Алю, заплакала, а потом… потом… Ты говорил, что ваши родители умерли, но эта женщина назвала Алю доченькой…

Что-то внутри оборвалось. Оборвалось с каким-то ужасным скрежетом и звоном. Будто от взрыва. Это что-то вдруг рухнуло вниз и повлекло за собой Вадима. Стена прыгнула на него, и он даже не успел выставить в защите руки. Неуклюже в последний момент подставил пальцы, которые сломались под тяжестью тела. Ему даже послышался треск косточек. Его кренило куда-то вбок и вниз. Картинка и звук исчезли. На периферии сознания он ощущал себя находящимся в комнате. Чувствовал ледяные чужие ладони на своем лице и тяжесть на ногах, будто кто-то сидел на них, но выдернуть себя в сознание не мог. Не мог и не хотел. В большей степени не хотел, чем не мог…

Усилием нечеловеческой воли он поднял свою руку и перехватил запястье жены. Это она сидела на его ногах. Это она хлестала его по щекам, давясь собственными слезами.

— Хватит, — просипел Вадим, приоткрыв глаза. — Я здесь.

Он был не бледным. Его смуглое такое красивое лицо сейчас отливало зеленью. Он сидел на полу, привалившись к стене, по которой сполз не в силах устоять на ногах. Он так и не успел снять плащ. Ему было не до этого, лишь обувь сбросил в прихожей по пути на кухню. Сейчас он чувствовал тепло, исходящее от Инны, и это тепло его убаюкивало.

— Какое сегодня число? — вдруг спросил он, и Инна растерялась.

— Не помню, — кое-как выдавила она, не сводя с него перепуганных глаз. — Август. Начало августа.

— Ей дали тринадцать лет, — проговорил Вадим. — УДО?

Инна хлопала глазами и молчала.

— УДО для той, кто продала свою дочь педофилу за дозу? — пробормотал он. — Она ведь даже не человек.

Поднял на Инну взгляд, и девушка отшатнулась от прожигающих черных углей.

— Ей УДО? — повторил он, будто жена знала ответ. Будто она подписала это условно-досрочное освобождение.

— Вадим, — позвала Инна жалобно. До этого самого момента, вернее до этого самого дня она даже подумать не могла, что он может быть слабым. Что он способен на эту слабость. Что он может — пусть на мгновение — потерять сознание из-за  какой-то странной вести, ведь сильнее его она никого не знает. Он дважды умер и дважды вернулся обратно. Что так выбило его из привычной колеи?