— Тебе так скучно?

Вадим опять усмехнулся. Сегодня он был способен лишь на усмешки.

— Нет, — сухо ответил шепотом.

— Может, уйдем?

— Это неприлично. Как нога? — спросил он. На них зашикали сзади, и супруги вынуждены были замолчать.

Инна хромала сильней. В антракте она даже отказалась идти в буфет. Только в дамскую комнату заглянула. Вадим ждал ее на лестнице. Жена поднималась, и вдруг поняла, что сегодня ее смуглый муж необычайно бледен.

«Наверно, это из-за освещения и черного костюма»,— решила девушка.

— После антракта будет Второй концерт Рахманинова, — сказала она, усаживаясь рядом.

Вадим, как ей показалось, даже вздрогнул. Или ей показалось?

Воздух вибрировал от звуков рояля. Пианист, склонившись над инструментом, казалось, едва касался черно-белых клавиш. И слезы предательски наворачивались на глаза Инны. Не в силах сдержать эмоций, она попыталась взять за руку мужа, но в стиснутые намертво ледяные ладони она даже палец просунуть не смогла. Вскинула на Вадима глаза, которые то и дело заволакивали слезы, и даже растерялась. Тот сидел, смежив веки. Со стороны выглядело так, будто человек наслаждается музыкой. Если бы не сведенные до боли челюсти. Если бы не боль, бороздящая по лицу. Если бы…

Инна даже забыла о музыкантах и концерте. Она несколько раз позвала Вадима, но он не отвечал. Ее пальцы, лежащие на его сжатом кулаке, не могли согреть больших рук. Зал был полон, но Романова среди слушателей не было.

Когда окончился концерт, он помог жене спуститься вниз, но у гардероба была такая толпа, что супруги вернулись назад.

— Я возьму одежду и схожу за пластырем. Посиди. Здесь аптека рядом, — сказал он, оставляя Инну в пустом светлом зале.

— Да я дойду.

— До Гороховой, а потом обратно? — хмыкнул он. — Я вернусь. Посиди.

Инна вынуждена была смириться с этим. Она всё листала программку, не веря тому, что ей удалось попасть на концерт любимого оркестра, не покидая не то что страны, а даже любимого города. Она еще жила в молекулах музыки, которыми был пропитан воздух. Дышала им и наслаждалась. Мимо прошла пара из оркестра. Они говорили на немецком. Девушка, было, дернулась к ним за автографом, но, засмущавшись, передумала, лишь проводила глазами пианиста и скрипачку.

— Вот, — раздался голос сзади.