— Du lebst! Du lebst! [1]Жив! Жив! — причитала Божена то на немецком, то на русском.

Она повисла на нем и зарыдала. Ее спутник, не сводя диких глаз с Вадима, пытался оторвать от стилиста девушку. Но не мог. Инна стояла рядом, растерявшись.

— Дмитрий Ким, — тихо проговорила она, и Вадим оглянулся. Она встретилась с безжизненными глазами мужа и… не устояла на ногах. Колени будто растаяли. Пианист из оркестра подхватил ее под локоть, не давая упасть.

Воздух вдруг кончился. Инна схватилась рукой за горло, автоматически расстегивая верхние пуговицы блузы. Она чувствовала, как шевелятся на затылке волосы.

У Вадима дрожали руки. Никогда, никогда, пока он играл на рояле, у него не было дрожи в руках. Но потом… и сейчас эта предательская дрожь! Дрожь и слабость… Романов предпринял еще одну попытку оторвать от себя рыдающую девушку. Он держался из последних сил! В конце концов, он разомкнул на своей шее тонкие руки скрипачки и практически толкнул ее к мужчине.

— Вы ошиблись, — сухо сказал он. Сухо и безжизненно.

Девушка затрясла головой.

— Ты! Ты Дмитрий Ким! Я тебя знать! — закричала она с сильным акцентом.

— Er ist tot! [2]—  сквозь стиснутые зубы, насилу воскрешая немецкий — а ведь когда-то он говорил на языке великих музыкантов свободно и даже без акцента — проговорил Вадим.

— Nein! [3]—  закричала блондинка и вновь потянулась к нему.

Романов увернулся, перехватив тонкие запястья. Сил почти не осталось.

— Божена! — крикнул он, и девушка замерла, уставившись на него прозрачными голубыми глазами. — Он мертв! Йохан, забери ее!

И с этими словами Вадим просто вручил польскую скрипачку в руки австрийского пианиста.

Инна с замирающим сердцем смотрела на это, и ее начинало трясти.

— Дмитрий Ким, — позвала она тихо.

И Вадим Романов, ее муж, лучший стилист страны, оглянулся на имя гениального музыканта, умершего почти двенадцать лет назад.

Девушка, шагнув назад, сползла по отделанной мрамором стене, не сводя с него безумных глаз.

А Вадим едва стоял. Едва дышал. Едва чувствовал. Он обвел взглядом людей, взгляды которых он ощущал на себе как прикосновение ледяных рук. Еще немного…

— Дмитрий Ким мертв, — пробормотал он и, развернувшись, перепрыгивая через ступени, бросился вниз. Стоять тут, наверху, с ними было выше всяких сил.

Инна смотрела ему вслед и не верила. Как? Как же так? КАК???