Вадим стащил с нее пальто и чулки, перевернул на спину, а потом расстегнул на спине застежку бюстгальтера. Инна не проснулась, лишь пробормотала что-то сквозь сон, когда ему пришлось отрывать нейлон от кровавых мозолей на обеих ногах.
Он сидел на ее кровати и смотрел на эти мозоли. Их уже тем пластырем не спрятать: за эти несколько часов они успели вздуться и лопнуть, и, наверняка, Инне было очень больно.
— Вот почему ты танцевала босиком, — пробормотал он и укрыл жену.
[1]Ты жив! (нем.)
[2]Он мертв! (нем.)
[3]Нет! (нем.)
[4]Я говорю по-немецки.
Глава XXIX. Я отдам тебе свои крылья. Лети!
Глава XXIX. Я отдам тебе свои крылья. Лети!
Вадим проснулся от жуткого женского вопля. Подпрыгнул на постели, сел, с трудом соображая, но тут крик повторился и звучал уже более продолжительно. Путаясь в одеяле, он выскочил в коридор и бросился в ванную, откуда раздавался этот страшный вопль. И сейчас Романов точно знал: кричала Алька. Распахнув дверь, он увидел в ванной комнате обеих девушек. Инна трясла Альку, а та верещала, причитая что-то про изнасилование. Малышка, узнав брата, бросилась к нему, давясь слезами и тыча пальцем в Инну:
— Брат! Смотри на нее! Смотри! Мрази! — и опустилась на пол, не в силах больше стоять.
Вадим и Инна уставились друг на друга.
А женушка выглядела весьма и весьма специфично. Волосы торчали в разные стороны. Косметика находилась где угодно, но только не там, куда ее наносили вчера. К тому же под левым глазом к щеке прилипли накладные ресницы. Но Алька кричала не из-за этого. Инна стягивала на груди тонкий шелковый полупрозрачный халатик, который не мог скрыть от посторонних глаз синяки, покрывавшие шею, плечи и грудь. Следы от огромной пятерни были еще и на ногах.
И эти синяки на ней оставил вчера Вадим.
Романов, едва увидев всю эту красоту, застонал про себя, потом перевел взгляд на рыдающую сестру. Подошел, поднял на ноги, встряхнул.
— Алька! Алька! Посмотри на меня! Слышишь? Алька! Никакого насилия не было! Алька!
Но та икала и мотала головой.
— Глаза разуй! — крикнула она.
— Да это я! Слышишь? Это я! Это я сделал! — провозгласил брат, сжимая плечи девочки.