— Ясно, — она заставила себя сказать вслух и вновь вернулась к супу.

— Твоя одежда высохла, сейчас волосы высохнут, и можешь вернуться домой. Ты у гимназии живешь или у «четвёрки»?

— Когда как. И там, и там… У «четверки» лаборатория. Мне каждый день нужно записывать данные.

— А, точно! Это то, про что говорила Антонина Викторовна? Серьезный проект.

— Серьезный.

— Ты ведь неглупая девчонка, так зачем это всё?

— Что всё?

— Драки, выяснения отношений…

— Не собиралась я ее бить!

— Ты ее ударила!

— Не отрицаю, но на этом бы всё и закончилось. Вы на меня посмотрите. Форма с коротким рукавом…

— Карина, в том, что произошло дальше, виновата ты. Умей признавать свои ошибки! Прошла бы мимо — ничего бы не случилось.

— Елена Николаевна, я уважаю вас и благодарна вам за то, что не бросили под забором, привели к себе. Прошу прощения за мое… неприличное поведение в вашем доме, но! Не надо меня лечить! Мне стыдно только за то… за то… что блевала тут у вас.

— Ты так говоришь, потому что знаешь, что я на тебя доносить не буду?

Карина кивнула.

— Я знаю, что вы не станете доносить. И знаю почему…

— И почему?

— Вам меня жаль.

Елена Николаевна даже растерялась. Перед ней в вещах сына сидела девчонка, о которой ходила дурная слава… даже не дурная, а такая… лучше б уж дурная! Умная девочка с исполосованными руками, вымотанной душой и одиноким сердцем.