Но подросток хмыкнул. Небо в глазах заплясало чертями.

— Клинкина, так и быть, дам совет. Так сказать, окажу гуманитарную помощь. Парни по своей натуре охотники. А женщина — дичь, трофей, награда (нужное подчеркнуть). Нам скучно и неинтересно, когда что-то просто падает в руки. Никакого азарта. Это как на рыбалку придешь, а там рыба из озера сама в ведро прыгает. А как же драйв: подсечь, тянуть, чувствуя, что может сорваться! Вот что такое спортивный азарт. Ты красивая, умная, но… Мне и тогда, прошлым летом, сказали, что ты… дашь. Я, честно говоря, не думал, что выгорит, но… И извинялся ночью я за себя прошлогоднего. Я использовал тебя, чтоб свою боль заглушить… Мне было хреново — знаешь, когда на грани фола?! — а тут ты. Красивая и… доступная… Я не знаю, понравилось ли мне… ощущений не помню. А вот стыд за это до сих пор здесь, — и парень ударил себя кулаком по груди.

Она молчала. Смотрела, будто впервые видела. Не смотрела — видела. Словно до этого он был невидимкой. Как тогда, в туалете чужой квартиры... Тимкина откровенность казалась ей зеркальным отражением собственных чувств. Горьких, пустых и одиноких. И никому не нужных.

— Не парься, Уваров. Под венец не потащу, — сказала она, и глаза вдруг стали холодными.

Тим протянул ей мазь.

— Дальше сама, у тебя три минуты, — и пошел из комнаты, подхватывая на ходу майку, повешенную на спинке стула.

— А сам? — прокричала Карина, влезая в футболку Елены Николаевны. (Ее собственная майка так и не отстиралась. Классная завернула в нее пузырек с каким-то модным отбеливателем и наказала еще раз дома постирать).

— А я не железный! — крикнул Тим в ответ, и Карина от такой откровенности, запутавшись в штанине, едва успела поймать себя. Она даже оглянулась в коридор.

Тимка стоял у шкафа-купе перед большим зеркалом. Одернул куртку, поправил ремень с широкой пряжкой, двинул козырьком, выравнивая кепку по центру. Потом глянул на наручные часы.

— Клинкина! Резче давай! — сказал парень и оглянулся на дверь.

Карина влетела в штаны, подхватила толстовку. Схватилась за карманы, вскинула перепуганные глаза на Тимку, тот усмехнулся.

— Всё в сумке твоей, — и парень бросил девушке ее сумку.

Та подхватила и уставилась на парня.

— Елена Николаевна…

— Не ссы! Я сам вывернул твои карманы и сунул всё в сумку.

Карина выдохнула с облегчением и стала обуваться. Поднесла кроссовку к глазам и улыбнулась несмело: ей даже кроссовки выстирали.

— Бросала б ты эти вейпы. Дрянь это всё.

— Обычные сигареты лучше?

— Хрен редьки не слаще. И мне любопытно, а на кой столько презиков? Вот воистину нельзя заглядывать в женскую сумку. В твоей случайно пистолета нет?