Лера понимала, что еще неизвестно, как тот бы отреагировал на ее рождение. Вполне вероятно, что он был бы не рад. Ну а кого обрадует перспектива в семнадцать лет стать отцом? Но почему-то хотелось верить, что он бы тоже обрадовался, что он тоже хотел бы, чтобы она, Лера, родилась.

— Знаешь, почему я тебя так назвала? — вдруг спросила Ксения Николаевна. — У него маму звали Валерией. Она умерла, когда он в седьмой класс пошел. Пока мы гуляли на Валааме, он всё хотел вернуться, дескать, чего я здесь не видел… А потом сказал правду. Сказал, что каждый год он ездил с мамой на Валаам, а как она умерла… Вот так.

Откровенный разговор с матерью долго не шел из головы. Нога уже не ныла, но Лере казалось, что из-за нее она не может уснуть. А потом позвонил Тимка. На часах было десять, но сил препираться с ним не было. И она молчала, даже когда он стал говорить, что придет за ней в школу (Лера упрямо желала доходить учебный год до конца) и отнесет ее туда на руках. Не хотелось возражать, убеждать, что на костылях она в состоянии и сама добраться до школы (тут идти-то)… Хотелось выговориться. Поплакаться. Хотелось, чтоб утешили.

— Ты там спишь уже? — вдруг раздался ехидный голос Тима.

— Моего отца зовут Иванов Николай Федорович. Он в две тысячи шестом окончил какую-то Питерскую школу с золотой медалью. Они познакомились на теплоходе во время круиза медалистов по Валааму. Меня назвали в честь его умершей матери. Но они потеряли друг друга, прикинь? Сейчас в такое не верится, скажи? Как можно потеряться? Мы все живем… будто под колпаком. На телефоне бесконечный спам… но у мамы тогда даже электронки не было. А телефон она свой с его номером утопила, а запомнить не успела… Тимка…

И Тимка поднялся с кровати. Этот тихий голос будто и не принадлежал колючке-драчунье. Словно она сняла в этот момент свою броню. Скинула, как Василиса Прекрасная лягушачью кожу… и стала беззащитной. Слабой. Ранимой. Хрупкой.

И от этого острого ощущения сердце заколотилось с такой силой, что парня бросило в жар, и он распахнул створку окна настежь.

— Лер, — тихо позвал он, а голос дрогнул.

Но девочка молчала, только сопела в трубку.

— Лер, я сейчас приду… — и парень потянулся за худи.

— Спятил? — донеслось с той стороны. — Мама, может, и поймет, но бабуля…

И парень опустился на кровать.

Тим молчал. И Лера молчала. Они словно слушали дыхание друг друга. Будто им и разговаривать не нужно.

Давно пора положить трубку, но пальцы продолжают прижимать ее к уху… И где-то там в километре есть близкий человек, который хочет помочь, хочет быть рядом. И от этого на душе становилось тепло. Хорошо, что такой человек появился. Как здорово, что такой человек есть!