— Ульяна значит.
— Ну да. Красивое имя. Редкое.
— Редкое? — фыркнул Никита. — В каком веке редкое-то? У меня в бывшем классе было две, в нынешнем нет, но потому что все Ульяны, видать, гуманитарки. В «десятом А» их четверо — со всей школы слились в один класс! Самое популярное имя!
— Да? А в мое время Ульян не было совсем. Зато звучит, Ульяна Александровна.
— Звучит, — согласился Никита, потом глянул на часы, поднялся. — Мне пора.
Отец встал, одернул брюки, поправил ремень и пошел следом за сыном. У машины он остановился, и Ник тоже притормозил. Стало неловко. Можно было просто уйти, но что-то не давало покоя… И тут отец протянул руку.
— Ну, давай, сынок, — сказал он.
Никита вздохнул и вложил ладонь в сухие отцовы пальцы, сжал. Отец качнул рукой, а потом потянул легонько (будто проверял) на себя. Подросток вздохнул, но не шагнул к отцу. У того по лицу скользнула тень, но мужчина промолчал.
— Прости, сын, — только и сказал он, выпустив широкую ладонь сына.
Никита стоял и смотрел то куда-то в сторону, то на собственные кроссы. Смотреть на отца в открытую не получалось.
И тут у отца зазвонил телефон. Мужчина вытащил из кармана смартфон, сощурился, пытаясь разглядеть номер, потом спохватился нажал «вызов».
— Да! — рявкнул он в трубку. — Егоров. Слушаю! Что? Очнулась? Слава Богу… А Уля как? Дочка! А… ну ясно… Что привезти? Хорошо, хорошо. Понял. Да, давайте. Спасибо.
— Очнулась? — спросил Ник, но не столько из-за любопытства, а потому что понимал: в данном случае полагалось спросить.
Отец не ответил, только улыбнулся.
— Ну, я побежал!
— Ага. Давай, сын.
— Пока, пап.
Никита перебежал дорогу, влетел во двор гимназии, дальше нырнул в калитку спортивной школы и припустил.
Он не простил отца. Не забыл маминых слез. Но нужно признать: тот тоже не забыл о своем старшем сыне, и дело не в стоимости подарка и попытке отца откупиться. Он не откупался. Он приближал своего сына еще на один шаг к мечте. Отец помнил о Никиной мечте, а значит не отказывался от Никиты.