— Да, конечно…

— Я ж тебе говорил — у Господа тоже есть чувство юмора. Батя — спасатель, а дома цветник! И все в мать.

— О! Ну тогда моя песенка спета.

— Так давай… того… вернемся. Пока не поздно, — а у самого рот от уха до уха.

— Харэ угорать, меня и так трясет!

Тут батя положил обе ладони на плечи парня, заглянул в глаза.

— То, что ты делаешь, это правильно. У тебя может ничего и не получится, но если выгорит, то счастливыми станут сразу несколько людей. Понимаешь?

Тимка еще раз переложил сумочку с планшетом в другую руку и кивнул. Он так не волновался даже во время выступления перед профессорами, а сейчас…

Кафе полностью оправдывало свое название: ковры, диваны, подушечки, деревянные реечные перегородки между залами с воздушными занавесками на них, мозаика, а из динамиков что-то восточное, так сходу и не определить: Ирак или Турция.

Человек, с которым была назначена встреча, сбросил фото, и парень всю дорогу до Питера говорил себе, что это и есть отец Леры: сходство было, как говорится, на лицо. Уваров, следуя за официантом, вошел в боковую залу и увидел этого мужчину, который встал, чтобы поприветствовать Тимку. Классические светлые брюки и серо-голубой лонгслив идеально сидели по фигуре. Темные волосы, коротко стриженные на затылке и удлиненные на макушке, чуть вились. Легкая небритость придавала мужчине несколько импозантный вид. Вживую он оказался интереснее, чем на фото.

— Иванов Николай, — протянул мужчина руку.

— Федорович? — еще раз уточнил Тимка.

Мужчина усмехнулся:

— Федорович.

— Уваров Тимофей, это я вам звонил.

— Присаживайтесь, пожалуйста. Вы молодо выглядите.

— Ну, не знаю, к худу или добру, но это временно, — улыбнулся Тим.

Николай усмехнулся:

— Да. Молодость быстротечна. Кофе?