– Я вот думаю… Может, я должна была больше стараться… Ну, понимаешь? – я снова поглядела в коридор, туда, где папа играл на своей красной гитаре. Такой добрый, такой чувствительный, такой затерянный среди своих страстей. – Я должна была ему помочь. Ну или чаще ездить с ним в эти туры. Или… Ну я не знаю… как-то больше его поддерживать. А я просто взяла и сдалась. – Мой подбородок – дурацкий, предательский подбородок – непроизвольно задрожал, и новые жаркие слезы потекли по щекам. – Я так его люблю, а вот взяла и просто ушла.

Мама протянула руку через стол и сжала мою ладонь. Она сидела со мной, внимала моей боли и оставалась сильной, чтобы я могла спокойно выплакаться.

Когда мои рыдания сменились всхлипываниями, мама наполнила наши стаканы из бутылки мерло, стоявшей на столе, погладила меня по руке и сказала:

– Детка, я знаю, что ты его любишь, но ты все сделала правильно.

Я поглядела в ее глаза. Они были точно как мои. Землисто-зеленые. Усталые. Печальные. Слегка пьяные. Изможденные от постоянной мучительной любви к музыканту.

– Я очень люблю твоего папу. Правда. Он хороший человек, и очень любит меня, и подарил мне тебя, – она улыбнулась и крепче пожала мою руку. – Но, если бы я могла начать все сначала, я бы вышла замуж за чертова счетовода, – рассмеялась она, смахивая слезу из уголка глаза. – Ты очень похожа на меня. Мне всегда так нравились крутые парни с крутыми прическами в крутой одежде – плохие парни, музыканты, – но вот к чему все это приводит, – мама повела глазами в сторону гостиной. – Твой отец не работает уже больше трех лет.

Я моргнула.

– Правда? – я не понимала, что это продолжается столько времени.

– Угу. А на последней работе он продержался чуть больше года. Я никогда не хотела быть учителем рисования. Я хотела быть художником, продавать картины в галереях, но кто-то должен оплачивать счета. И, черт возьми, это никогда не был он.

– Если тебе от этого легче, ты чертовски хороший учитель рисования.

Мама улыбнулась.

– Спасибо, детка. Ничего. Это нормальная жизнь. Но для тебя я хотела гораздо большего. Ты знаешь, почему мы назвали тебя Брук?

– Почему?

– Потому что Брук Бредли звучит как имя кинозвезды. Когда твой папа его предложил, я сказала: «Отлично. Когда она станет кинозвездой, ей даже имя менять не придется». Вот ты и выросла такой, ты поешь, танцуешь, и люди радуются тебе, и мы всегда знали, что так и будет.

Мама снова сжала мою руку. Тепло в ее глазах компенсировало холод ее ледяных пальцев.

– Ты всегда была самым ярким пятном в любом помещении, детка, но ты приглушаешь свой свет, чтобы твой парень мог сиять вместо тебя. Не делай этого, ладно? Ты стоишь того, чтобы кто-то поддерживал тебя, а не наоборот. Ты так сфокусировалась на том, чтобы помочь Гансу исполнить его мечты, а он вообще хотя бы знает о твоих мечтах? Он помогает тебе их исполнить? Он помогает тебе по дому? Помогает тебе учиться?