— Но в конце концов, он не смог меня убить.

Азину было так, так легко приманить. Он снова ударил меня, отчего мое лицо ударилось о стол.

Поднявшись на ноги, я представила, как его жизнь будет увядать под моими руками, как увядал его отец. Мои глаза впились в стол. В этот белый стол. И я бросилась в свой страх, в свой гнев, пока он не поглотил меня.

Решайе, — прошептала я, снова.

Я почувствовала, как оно зашевелилась, подталкиваемая моим гневом и болью.

— Не только у тебя есть склонность к поэзии, — прошипел он. На мгновение мои глаза поднялись к окну, глядя на ступенчатый мрамор прекрасного города Миков, кварталы серебра и тени, купающиеся в лунном свете.

Я слушала, как шаги Азина пересекают комнату. Открыл хорошо знакомый мне шкаф. Интересно, висит ли там еще моя старая одежда?

Сделай это, — осмелилась я, когда его шаги вернулись ко мне.

Кнут прорезал воздух со смертельным свистом и зажег агонию по моей спине.

Треск!

Я заставила себя открыть глаза. Я заставила их уставиться на сверкающий стол, заполнивший мое зрение белым.

Ничего, кроме белого и белого, столько дней, рыдало Решайе. Я заставила свое лицо встретиться со всем, что его пугало.

Треск!

Ничего, кроме белого и боли.

Я подумала об Эсмарисе, о его холодной ненависти, о том, как он предательски ударил меня в грудь. Я наполнила свои мысли его агонией.

Решайе!

{Остановись.} Его боль переплелась с моей собственной. Далекая. Слабая.

Возможно, магия, присущая моей крови, стала бесполезной. Но Решайе было магией. Возможно, оно тянулось из чего-то более глубокого.

И я не позволила бы — не позволила бы — Азину Микову уничтожить меня или людей, которые были мне дороги. У меня не было времени бояться монстра, которого мне пришлось бы вызвать для этого.

Треск!