Глава 14. Элегии

«Так мы пользуемся памятью:

Для освобождения – не преуменьшить любовь, но расширить ее за пределы желания, а значит, освободиться от будущего и от прошлого…»

«Воспоминания – это не форма побега».

Апокалипсис и фестиваль можно назвать очевидными типами для аниме. В конце концов, анимация в целом и аниме в частности – это среда, которая дает преимущество настоящему с точки зрения видимого, активного и ярко окрашенного. Напротив, элегический стиль предполагает потерю, отсутствие и невыполненное желание. Однако, как указывалось ранее, элегический модус для аниме является жизненно важным. В самых разных работах, от «Ай – девушки с кассеты» до «Призрака в доспехах», нотки изолированности, грусти и неизбывного горя контекстно определяют мир глубокого эмоционального резонанса, который мы едва ли можем ожидать встретить в таком средстве художественного выражения, как анимация. Часто это относительное отсутствие движения, такое как медленный подъем окровавленного Йоты по стеклянной лестнице в «Девушке с кассеты» или детаработи, ночная версия Сисигами, постепенно поднимающаяся над мерцающим лунным лесом в «Принцессе Мононоке», лучше всего выражает чувство изысканной быстротечности, которое соединяется с элегией.

Этот модус спокойной интенсивности, обычно связанный с чувством ностальгии, не является эксклюзивным для аниме. Как отмечали многие комментаторы, японские режиссеры кино и телевидения часто создают произведения, известные как своим лирическим «настроением», так и структурой повествования. Что еще важнее, как было проанализировано во введении к этой книге, лирика и элегия долгое время были частью японской культуры, обеспечивая эмоциональную основу поэзии, театра кабуки и многих других форм высокой японской культуры. Кроме того, это элегическое чувство только усиливалось, по мере того как японская нация переходила в современность. Современная Япония превратилась в культуру, которая, с одной стороны, находится на переднем крае потребительского и капиталистического развития, а с другой стороны, по словам антрополога Мэрилин Айви, проникнута тенденцией к «тематизации потерь». То, что теряется, иногда аморфно, тематизировано из-за одержимости личным и, как правило, проблемным прошлым, как это видно из сочинений чрезвычайно популярной Бананы Ёсимото и ряда работ не менее популярного Харуки Мураками. Оба писателя часто подвергаются критике со стороны старых рецензентов за то, что они считают своего рода банальной ностальгией, нередко окрашенной нарциссизмом[331]. Однако для многих других японцев более широкий взгляд на прошлое нации утерян и должен быть восстановлен.