Айви описывает процесс, в котором «репрезентативные пережитки» (такие как мацури [фестиваль], другие традиционные ритуалы и культурные объекты, такие как чаши для чайной церемонии или даже палочки для еды) «превращаются в элегические ресурсы»[332]. С точки зрения Айви, растущая потребность в элегических ресурсах проистекает из «чувства изоляции, которое преследует многих японцев» несмотря на, или возможно, из-за вовлечения нации в глобальную культуру, которую она связывает с «определенным ядром беспокойства по поводу самой культуры, ее переходного состояния и стабильности»[333]. Это беспокойство олицетворяет тревожный недостаток успеха внутри национального самопозиционирования, повторяющаяся мысль о шаткости того, что часто изображается запредельно стабильным.
Хотя современная Япония особенно искусна в тематизации утрат почти ритуалистическим образом, следует подчеркнуть, что амбивалентное отношение к истории и склонность к ностальгии – это элемент, общий для всех современных культур. Как следует из цитаты Элиота 1943 года в начале этой главы, сочетание эмоционально заряженных элементов – потери, изменения, обновления и бегства из истории, которая иногда может быть ошеломляющей, а иногда и вдохновляющей – лежит в основе человеческого состояния XX века.
Некоторые критики считают эту амбивалентность истории более постмодернистской. В определяющем эссе 1983 года Фредрик Джеймисон выразил сожаление по поводу того, что он видел как редуктивно-ностальгическую тенденцию в постмодернистском кино, предполагая, что она проистекает из неспособности сегодня «сосредоточиться на собственном настоящем, как если бы мы стали неспособны достичь эстетического представления о текущем опыте»[334]. Хотя другие комментаторы, такие как Линда Хатчон, не согласны с этим мнением и подчеркивают, что «постмодернистское кино одержимо историей и тем, как мы узнаем прошлое сегодня»[335]. По крайней мере, в случае Японии эти аргументы – две стороны одной медали. Именно из-за «нестабильности», на которую указывает Айви, современное общество одновременно желает искать убежища в своем прошлом, но в то же время уклоняется от реальности этого прошлого, предпочитая вместо этого «ностальгировать по нему» или просто избегать его.
Что действительно впечатляет в аниме, так это некое эстетическое и повествовательное признание как нестабильности, так и амбивалентности.
Что действительно впечатляет в аниме, так это некое эстетическое и повествовательное признание как нестабильности, так и амбивалентности.