Поляк снова перевел и что-то еще добавил от себя. Хозяин неохотно отвечал ему.

— Сейчас приведет. Сидит на чердаке.

— Оружие есть?

Поляк строго спросил и, выслушав ответ, сказал:

— Говорит, что есть.

— Кузьмич, встань у входа.

Хозяйка осталась в комнате, а хозяин вышел. Через несколько минут перед нами упал на колени, по приказанию отца, и просил не расстреливать нескладный подросток. Он положил передо мной парабеллум и две гранаты. Пришла бабка и старший сын. Заголосили. Все просили не расстреливать его.

— Переведите, что если кто-то из членов семьи скроется или будет укрывать оружие, они будут нести ответственность перед советскими военными властями. О нем мы сообщим военному коменданту. За жизнь советских солдат, за военное имущество, расположенное на территории усадьбы, вся семья отвечает головой.

Поляк усердно переводил.

— Растолкуй, — обратился к поляку Тесля, — что теперь я не верю ни одному его слову. — Он указал на хозяина. — И буду ходить с автоматом, для порядка.

После этого случая Тесля круто изменил свою политику по отношению к семье. Не расставаясь с автоматом, он наводил на немцев страх. Все его распоряжения исполнялись немедленно. Он твердо проводил выработанную им линию по перевоспитанию фашистов. Он все время ломал голову над тем, какую бы полезную работу найти для всех членов семьи, чтобы они приучались к труду.

Младший сын сидел дома и не показывался нам на глаза. Хозяин запретил ему покидать усадьбу, выходить на улицу. Так он понял мое распоряжение. Через некоторое время он осмелел, видя, что ему ничто не угрожает, и как-то, проходя мимо меня, спросил:

— Комиссар?

— Да! Комиссар! — резко сказал я.

Он вытаращил на меня неестественно глаза и отступил назад. Больше он ничего у меня ни разу не спрашивал. Вообще, сыновья ни в какое общение с нами не вступали. Только хозяин поддерживал, главным образом с Теслей, дипломатические отношения. Он оценил наш великодушный акт в отношении младшего сына и теперь всячески стремился подчеркнуть свое расположение ко мне.

По утрам в нашей комнате ежедневно появлялись свежие цветы из парников и кувшин теплой воды для умывания. К завтраку приносили зеленый лук с грядок, салат и две маленькие чашечки какого-то суррогата, который они называли кофе.

Тесля скептически относился ко всем этим знакам внимания. Терпеть не мог умывания в миске и считал, что немцы отстали от нас в чистоплотности, раз они моют в грязной воде лицо.

— Не верю фашистам, — твердил он. — Вы только подумайте, писля войны этот ублюдок мог нас пострелять, как куропаток, и прибавилось бы еще несколько похоронок… Разрешите мне обыскать весь дом и усадьбу?