Территория сада и капитальных парников, в которых благоухало множество цветов, примыкала к двухэтажному особняку, увитому зеленью. Под цветущими яблонями и вишнями, под вековыми липами вырастали ровные штабеля боеприпасов. Ближе к особняку, у глубокого бассейна с водой, умывались после разгрузки вспотевшие шоферы, а на другом конце сада, в круглой ротонде, похожей на часовню, кто-то негромко перебирал клавиши пианино. Я направился туда и застал там помощника Добровольцева, капитана Машкова. Он уселся у пианино и пытался подобрать какую-то мелодию. Солдаты выжидающе молчали.

Сад, грядки с луком и салатом — все, что находилось в саду, было в идеальном порядке: убрано, подстрижено, ухожено.

Я заметил, что с первых шагов, как только открыли ворота и машины въехали в сад, все наши стремились не нарушать этот порядок.

Разгрузив боеприпасы, я отправился в дом, к хозяину. Надо было где-то устраиваться. Не копать же землянку! Судя по тому, как встретили меня и моего связного, в доме еще никто из наших не был. Связной стоял за моей спиной с автоматом. Мы застали семью в полном сборе в одной комнате. Хозяин, пожилой, высокий немец, его жена, чья-то мать, седая старушка с палкой, их сын средних лет и еще один сын лет двадцати трех — все сидели кучкой в углу, прижавшись друг к другу, и дрожали. Я это заметил сразу по рукам хозяина и сыновей.

— Гитлер капут, — твердил хозяин. — Гитлер капут…

— Знаем, — сказал Тесля хмуро.

Я кое-как объяснил, что мы будем у них жить, и просил показать, где нам разместиться. Тесле не правилась моя отчасти натянутая деликатность и манера разговора с немцами. Я это знал. Тесля держал автомат в правой руке, дулом вниз, и рассматривал комнату с холодком, словно он находился в картинной галерее, не замечая хозяев. Этим он показывал мне свое несогласие. Я знал, что потом он будет меня укорять за мою дипломатию — напоминать о том, что немцы делали у нас. Для этого у него были полные основания. Слишком долго он носил на своих плечах тяжелый станок «максима», а потом минометную трубу и полевые телефонные аппараты, слишком много он потерял крови во время ранения.

Видя, что немцев больше всего смущает автомат, я сказал Тесле:

— Зачем взял?

— Так война же еще не кончилась, товарищ капитан, и солдат должен быть при оружии. Немец это знает лучше, чем кто-нибудь другой в мире. Потом, они так любят автоматы, а вы против.

Тесля поднял свой ППШ и покрутил, как игрушку. Немцы всполошились, и все как один запричитали: «Гитлер капут, Гитлер капут, Гитлер капут…»

— То-то… — подмигнул Тесля, пряча улыбку в усы.