Выпускникам (как правило) не всегда было легко получить бенефиции. В XIV веке Авиньонское папство поощряло университеты представлять ему — в виде списков — имена своих выпускников, которые могли быть переведены в разряд бенефициаров, когда кафедры становились вакантными. Эта система принесла пользу выпускникам европейских университетов, а осуществление патронажа помогло расширить практическую власть Пап. В Англии, однако, эти прекрасные дни закончились в 1393 году принятием Statute of Praemunire, который запрещал любое папское влияние и вмешательство в заполнение церковных вакансий, кроме как по специальному разрешению парламента. Во Франции принятие "галликанского" законодательства, направленного на сохранение прав местных покровителей за счет папства, также должно было привести к примерно такому же результату. К концу XIV века способность выпускников получать лучшие (что часто означало самые богатые) бенефиции была сильно подорвана. Не помогли им и условия раскола. Последствием для клерикальной интеллигенции стало разделение ее лояльности. С одной стороны, можно сказать, что система папских положений привела к злоупотреблениям нерезиденцией и плюрализмом, и эти злоупотребления заслуживали осуждения. Однако, с другой стороны, те, кто мог бы выступить за реформы, были главными бенефициарами таких злоупотреблений, которые многие могли бы оправдать экономически в трудные времена. Такие люди, число которых постоянно увеличивалось, оказались перед дилеммой.

Проблема требовала действий. В конце 1417 года (король находился в Нормандии со своей армией) Чичеле созвал собор церковной провинции Кентербери, чтобы узнать, что можно сделать "относительно имущества и пользы английской церкви и великолепных университетов Оксфорда и Кембриджа, а также прибыли их выпускников". На одном из первых заседаний было зачитано письмо из Констанца, адресованное герцогу Бедфорду, в котором сообщалось об избрании Мартина V Папой. В течение следующих нескольких дней представители Оксфорда и Кембриджа выступали перед собравшимися, причем представитель Кембриджа, как было сказано, затмил в красноречии своего коллегу из Оксфорда. Чичеле ответил, что он и его коллеги-епископы с большим пониманием относятся к описанным проблемам и будут работать над их решением. К концу собора, однако, стало ясно, что единого мнения о том, что следует предпринять, нет. Регулярное духовенство (в частности, монахи и монахини) возражало против предложений, что привело к роспуску собора, так и не добившегося результатов. Когда Чичеле, наконец, предложил, чтобы университеты предоставили ему имена своих выпускников (так же, как они делали ранее, посылая списки их имен Папе), этот план был отклонен. Стало очевидно, что решить эту проблему будет непросто.