Формулировка 2 HV, st. 1, c. 8 показывает, как Генрих реагировал на проблему беззакония, на которую, как было сказано, было подано много жалоб в парламент, собравшийся в Лестере в апреле 1414 года[1062]. Существующие законы не исполнялись должным образом, и судьям было приказано действовать решительно, при необходимости с помощью ополчения графства, против тех, кто устраивает беспорядки или иным образом нарушает закон. Шерифы также должны были записывать обвинения для использования в суде; присяжных могли попросить представить доказательства, чтобы эти обвинения могли быть доложены королю и его совету. Если такие методы не срабатывали, назначались специальные комиссии для проведения расследований, результаты которых возвращались в канцелярию. Особое внимание уделялось не только злодеям (для которых назначались более строгие тюремные сроки), но и коронерам и членам жюри присяжных, которые не выполняли свои обязанности, не посещая суды. В этом случае они также должны были понести наказание в виде штрафа.

В связи с явным недоверием к системе поимки и последующего осуждения лиц, обвиняемых в преступлении, было принято решение усилить власть канцелярии, чтобы она действовала эффективно и решительно. Статут 2 HV, st. 1, c. 9, который должен был действовать в полную силу только до конца следующего парламента (что свидетельствует о том, что надеялись, что его применение не всегда будет востребовано), наделял канцелярию полномочиями выдавать шерифам ордера дающие право для ареста преступников и их доставки в канцелярию[1063]. Это ясно показывает, что с 1414 года Генрих был полон решимости принять эффективные меры против преступников. Причина, по которой закон казался ему столь низко ценимым, заключалась в том, что наказания, которыми он грозил, могли быть легко проигнорированы теми, кто его нарушал. Необходимо было обеспечить надлежащее исполнение существующего закона, а не принимать новые законы.

Система правоприменения, на которую опирался Генри, по сути, была местной и зависела от людей из графства, как для задержания преступников, так и для их осуждения. Согласно статуту 2 HV st. 2, c. 1, мировые судьи должны были выбираться из числа более обеспеченных жителей графства[1064]. Неизбежно, в не мирных условиях, преобладавших в начале правления Генриха, это означало необходимость полагаться на группу лиц, которые сами были часто замешаны в преступлениях, если не насильственных, то, по крайней мере, в запугивании или растрате, или были восприимчивы к такому давлению со стороны других[1065]. То же самое можно сказать и о шерифах. Однако в своем выборе шерифов Генрих показал, что он осознает опасность полагаться на людей, имеющих слишком много местных личных интересов. Например, в Девоне он последовал примеру своего отца и попытался усилить эффективность шерифов наделением их полномочиями за пределами графства. Для этого он в основном выбирал людей, которые были его помощниками (следовательно, были связаны с ним формальными обязательствами), не имели интересов в графстве, и которых он иногда оставлял на второй срок, когда обычный законный предел службы составлял один год[1066]. Считалось, что такие люди менее подвержены местным влияниям, а продление срока их полномочий позволяло им исполнять свои обязанности с большей уверенностью и опытом.