Катилина без стеснения прошел вперед.

- Садитесь, ваше сиятельство, прошу вас. Дело мое очень серьезное, требует длительного разговора.

Граф, видно ради того лишь, чтобы поскорее избавиться от неотесанного гостя, молча опустился в стоявшее у стола кресло.

Катилина повернулся и с треском задвинул задвижку у двери.

- Что это значит? - вскричал граф, несколько обеспокоенный.

- А это, чтобы нам никто не помешал,- равнодушно ответил Катилина и, передвинув обитое сафьяном итальянское креслице, сел около графа, которому явно становилось не по себе.

- Ваше сиятельство,- отчетливо заговорил Катилина, приступая прямо к делу,- я приехал к вам с полным доверием к вашей чести и совести, столь почитаемым во всей округе.

- Чего ты, собственно, хочешь от меня? - воскликнул граф с нескрываемым раздражением.

- Ваше сиятельство, ваше имя и вашу честь порочат бесчестные и бессовестные люди.

Не подготовленный к такому обороту, граф так и дернулся в своем кресле.

Катилина не смущаясь продолжал:

- На ваше сиятельство возводят мерзкий поклеп и бессовестную напраслину.

- Не понимаю вас,- ответил граф вне себя от изумления.

- Если позволите, я вместо объяснения прочту вам тут кое-что.

Граф жестом показал, что согласен. Катилина достал письмо Жахлевича и прочитал его вслух.

При первых же словах известного нам письма граф вскочил на ноги и остался стоять как вкопанный, красивое благородное лицо его покрылось мертвенной бледностью. Катилина, ликуя и торжествуя, следил за произведенным впечатлением и, желая еще усилить его, произнес многозначительным тоном:

- Вот так-то, ваше сиятельство, Жахлевич открыто обвиняет вас в соучастии в подлой интриге, в совместном возбуждении грязного процесса, построенного на подкупе и фальшивых свидетельствах.

Граф только рукой повел. В глубине души он не мог отрицать, что знал о начатом процессе, но, как нам известно, уже обдумал, какие принять меры, чтобы все обошлось по чести и по совести. И никаких денег на это дело он Жахлевичу никогда не давал, а о том, чтобы подкупать судей и свидетелей, даже думать не смел.

Гнев, возмущение, удивление, вызванные роковым письмом его недавнего фаворита, были столь велики, что лишь спустя несколько минут ему удалось немного успокоиться.

«Победил,- радовался в душе Катилина.- Я его этим письмом уничтожил и теперь сделаю с ним все, что захочу».