Костя сунул руку за пазуху. Граф, заинтригованный и слегка встревоженный, следил глазами за его движениями. Костя вынул какой-то пожелтевший листок бумаги и в торжественном молчании подал его графу.

Граф вздрогнул.

- Почерк Миколая!..- прошептал он.

Глаза старого слуги загорелись как два уголька, а брови круто сдвинулись под хмурым лбом. Граф дрожащими руками держал письмо и, очевидно, не отважился прочитать его в первую минуту. Он испытующе вглядывался в лицо старого слуги, вертя в руках выцветший листок. А Костя Булий, казалось, радовался безотчетному страху графа и молчал, как заклятый.

- Что это за бумага? - спросил наконец брат покойного помещика неуверенным голосом.

- Письмо,- лаконично ответил Костя.

- От Миколая! Моего брата!

Старый слуга торжественно кивнул головой.

У графа мурашки пробежали по телу. Он принимал письмо от покойника из рук посланца, в котором в эту минуту и впрямь было что-то нелюдское, что-то дьявольское.

Некоторое время граф стоял молча с широко раскрытыми глазами и дрожащими губами.

- От моего брата? - повторил он.

- Он писал это письмо за несколько часов до своей смерти,- медленно и торжественно произнес старым слуга.

- И ты только теперь приносишь его мне?

- Только теперь.

- Что же это должно означать? -лихорадочно допытывался граф, словно хотел немедленно услышать нечто такое, что успокоило бы его.

- Прочитайте, ясновельможный пан!

Граф рывком развернул письмо. В нем было всего несколько строк.

«Брат!

Если благословение умирающего брата может больше тронуть тебя, чем некогда трогали чувства живущего, то доверься полностью Косте Булию и слепо верь каждому его слову так, как если бы ты слышал мою собственную исповедь из-за гроба. Да хранит тебя бог!

Миколай».