Глава вторая. О радостях и горестях Берты, познавшей тайны любви

Глава вторая. О радостях и горестях Берты, познавшей тайны любви

Упомянутый выше бакалавр звался Жеан де Саше и приходился двоюродным братом графу де Монморанси, к которому после смерти Жеана и перешли, согласно закону наследования, все земельные владения де Саше; Жеану было двадцать лет от роду, и он пылал всем жаром молодости. Представьте же, как трудно ему пришлось с первого дня его пребывания в замке!

Пока старик Эмбер ехал на своём коне по полям, всё больше удаляясь от замка, кузины пристроились на вышке дозорной башни, чтобы дольше его видеть, и посылали ему оттуда тысячи прощальных приветов. Когда же облако пыли, поднятое конями, исчезло вдали, они спустились и прошли в залу.

– Что же мы будем делать, прекрасная кузина? – спросила Берта мнимую Сильвию. – Вы любите музыку? Хотите, сыграем что-нибудь вдвоём или споём какую-нибудь песенку, сложенную в старину менестрелем? Хорошо? Вы согласны? Так пойдёмте к моему орга́ну. Сделайте это для меня. Давайте петь!

Взяв Жеана за руку, она повела его к органу, и юный приятель Берты сел за клавиши с чисто женской грацией.

– Ах, милая кузина, – воскликнула Берта, когда, взяв несколько аккордов, бакалавр повернул к ней голову, приглашая её петь вместе. – Ах, милая кузина, взгляд ваших глаз обладает дивной силой и, не знаю почему, волнует меня до глубины души.

– О кузина, – отвечала коварная Сильвия, – ведь это как раз и погубило меня! Один прекрасный юноша, лорд из заморской страны, сказал мне однажды, что у меня красивые глаза, и стал так страстно их целовать, и поцелуи его показались мне столь сладостными, что я не в силах была противиться…

– Кузина, значит, любовь передаётся через глаза?

– Да, это – кузница, где купидон куёт свои стрелы, моя милая Берта, – ответил её обожатель, меча своими взорами огонь и пламя.

– Давайте петь, кузина!

Тут они запели, по выбору Жеана, тенсону{143} Кристины Пизанской{144}, где от первого до последнего слова всё дышало любовной страстью.

– Ах, кузина, как сильно и как глубоко звучит ваш голос! Слушая вас, я вся замираю и трепещу.

– Где же вы ощущаете этот трепет? – спросила мнимая Сильвия.

– Вот здесь, – отвечала Берта, указывая на свою диафрагму, до коей любовные созвучия доходят ещё лучше, чем до ушей, ибо диафрагма лежит ближе к сердцу и к тому, что может быть, вне всякого сомнения, названо первым мозгом, вторым сердцем и третьим ухом женщины. Поверьте, что я говорю с самым добрым намерением, имея в виду женскую природу и ничего более.