Он зашел в туалет. Голова кружилась, ноги были ватные. Женя бросил взгляд в зеркало.

С осунувшимся лицом, впалыми щеками и кругами под глазами, в своем белом халате он был похож на плохого аниматора, играющего привидение на детском утреннике. Невыспавшееся и уставшее от детских криков приведение, неумело делающее вид, что не может никого поймать из визжащей детворы.

Женя зашел в кабинку, закрыл щеколду и встал на колени. Утренний кофе и две ложки макарон, которые он с трудом заставил себя съесть в обед, вышли из него сразу. Несколько контрольных рвотных спазмов убедили организм, что желудок был пуст.

Женя сел, облокотившись на унитаз. Он чувствовал, как на лбу пульсировала проступившая вена. С нижней губы свисала липкая нитка слюны.

От напряжения в глазах стояли слезы.

Женя вышел из туалета и подошел к раковине. Умывшись холодной водой, он рвано выдернул несколько бумажных полотенец и вытер лицо, после чего вернулся в кабинку. Дело было не закончено.

Опустив сидушку, Женя закрыл шпингалет.

Запустив руку во внутренний карман халата, он вытащил шприц и несколько бутыльков с серыми пробками.

Руки ходили ходуном так, будто его трясли за плечи. Бутыльки, выпав из рук, уже было почти выкатились из кабинки, но Женя успел их остановить.

Поставив их перед собой, он взял одну и проткнул шприцом серую крышку.

Бесцветная жидкость поднималась вверх по шприцу. Когда уровень достиг второго деления, Женя аккуратно поставил бутылек на пол.

Женя знал, как действует морфин. На первом курсе он даже писал доклад о зависимостях, в том числе о «солдатской болезни», которой страдали немецкие солдаты, им злоупотребляющие.

Пытаясь совладать с дыханием, Женя закатал рукав халата.

Кожа рук казалась мертвенно-бледной.

– Блять… – зажмурился Женя.

Сделав глубокий вдох, он аккуратно прицелился.

Резкая боль означала то, что игла не попала в вену.

Сжав зубы, Женя отдернул руку, прицелился еще раз.

Лоб покрылся холодной испариной. Тошнота подступала к горлу.