– А девушка? – напомнил я.

– Бросила, – оскалился Оливье.

Я поморщился.

– Не крючься. Я его спрашивал: «Хочешь покончить с собой?». Он ответил: «Что лучше с клювом жить, чем подыхать», – дядя загадочно прищурился, закрутив ус. – Наплюй на Сыча. Сегодня сбываются мечты. Давно ищешь путь в хранилище? – поддел он. – Идём!

– Сгораем от любопытства, – ответил голем и подмигнул мне.

Оливье ухмыльнулся и потащил меня в кабинет. А я думал о главе тайной канцелярии. Значит, и магам не везёт в любви.

– Как она могла так поступить? – не выдержал я.

Дядя покровительственно посмотрел на меня.

– Жалеешь Сыча? – спросил он. – Зря! Он бы тебя не пожалел, – и добавил, после того, как мы вошли. – Закрой дверь на защелку.

В дядиных покоях почти ничего не изменилось. Те же котелки над столом и таинственный шкаф с ухмыляющимся черепом и костями на двери. «Пожалеешь» прочитал я нацарапанную надпись и невольно сглотнул. На витраже по бушующим волнам реяла чёрная шхуна, а за штурвалом в зелёном камзоле, матроске и шляпе, грозно поглядывая одним глазом, застыл я.

– Будешь вылитый маэстро, – брякнул Оливье, сдвинул кресло и, скинув шляпу поскрёб череп.

– Как же она открывается? – шутливо спросил он.

– Никак, – рыкнула страшная зубастая рожа, проступившая на двери.

На меня таращились глаза-сучки, из-под которых вверх и вниз торчали обломанные острые ветки.

– Что это? – заикаясь, промычал я, позабыв про витраж.

– Охрана! – хохотнул дядя.

– «Домовой страж», – объяснил голем. – Полезешь перемелет…

– В фарш, – согласился Оливье.

Он нагнулся к пасти и что-то прошептал. Из деревянных зубов вырвался вздох сожаления. Рожа спряталась и дверь открылась внутрь. За ней уходила вниз винтовая лестница.

– Проходи, – насмешливо предложил дядя.