Еще кто-то из братьев Вандербильта встревоженно добавил:

— Господи, мне казалось, наши люди занимаются этим — этими рабочими беспорядками.

Фредерик Вандербильт покачал головой.

— Успокойся, Вилли. Это не сталь и не железные дороги. Это как-то связано с Новым Орлеаном. Давняя история. Times решила, что она осталась недосказанной. И послала Берковича сюда что-то раскопать. Ты же знаешь этих газетных писак — и их неестественное пристрастие к мелодраме и зарытым тайнам.

— Но почему сюда, ради всего святого, — спросила мать Эмили Слоан. — В эту глушь за пределами цивилизации? — Она огляделась вокруг, словно в поисках пещерного человека в обрывках шкур.

Джон Кэбот метнул на Керри быстрый взгляд и тут же отвернулся.

Тут что-то есть, подумала Керри. Он знает — или подозревает — что-то, о чем никому не говорит.

Теперь бокал поднял Фредерик Вандербильт.

— О чем мы пока не говорили, так это о том, что, помимо безусловной красоты Голубых гор, Джордж много делает для местного населения. Высокий прилив подымает все суда, и сам факт возникновения Билтмора несет с собой массу новых возможностей для отсталого населения в их жалких лачужках.

— Отсталого? — вырвалось у Керри прежде, чем она успела прикусить язык. — Жалких лачужках?

Все руки замерли, не донеся глинтвейн до ртов. Все глаза обернулись на Керри.

— Ну знаешь, Джордж, — с вызовом бросила мать Эмили, не заботясь о том, чтобы понизить голос. — Ты же, конечно, отчитаешь свою горничную за такое поведение?

— Вообще-то, Фредерик, я считаю, — сказал, не колеблясь, Джордж Вандербильт, — если бы ты нашел время задержаться в Билтморе подольше, ты бы увидел то, что вижу я: прекрасные пейзажи и талантливых, умелых людей, которые передают свои умения из поколения в поколение.