После ужина ее подозвала миссис Смит.

— Они там решили пойти в… зал боулинга, — она произнесла эти слова с таким выражением, словно говорила о лондонской клоаке — части города, которую лучше не упоминать. — Ну, и поскольку этот шотландец, что притворяется лакеем, нужен им, чтобы выставлять кегли, как мне объяснили, а все остальные слуги сейчас заняты в дубовом зале, я бы хотела, чтобы ты отнесла портвейн тем гостям, что решили… — она фыркнула, — поиграть в кегли.

Монкриф суетился, собирая кегли, валяющиеся вокруг двух параллельных дорожек. Керри пришлось остановиться на пороге, пока он смог организовать ей столик, куда поставить поднос с портвейном — что дало ей время понаблюдать за гостями.

Здесь находились и Лилли Бартелеми, и племянница Вандербильта, Эмили. Они были одеты в более простые платья, чем во время ужина, и часть драгоценностей тоже сняли.

Джон Кэбот обернулся к Керри, когда она вошла, и они встретились глазами. Когда Керри через несколько секунд отвела взгляд, Лилли Бартелеми склонила голову набок. Под углом, который говорил, что она все заметила.

Кэбот внимательно осмотрел мяч. Затем, осторожно вставив три пальца в отверстия, он запустил его, и все кегли разлетелись по сторонам.

Монкриф подпрыгнул и пролетел больше метра почти горизонтально, успев поймать одну кеглю до того, как рухнул вместе с ней на пол.

— Та-дара-дам! Отличный удар, сэр!

Мэдисон Грант взял с подноса Керри бокал портвейна.

— Так же жесток с кеглями, как был когда-то с телами на футбольном поле.

— Mon Dieu, — проговорила Лилли Бартелеми. — Ну хватит уже о футболе. — Подойдя к левой дорожке, она запустила мяч, который промчался сквозь кегли, оставив стоящей только одну.

Грант приподнял бокал в шутливом салюте.

— Спорт, достойный мужчин. Я имею в виду не только футбол, но и боулинг, когда на дорожку выходит мисс Бартелеми.

Она проигнорировала это замечание.

— Футбол, — заявила Эмили Слоан, — не будет так популярен, ну, кроме разве нескольких мест. И ненадолго. Вот увидите.

Грант покачал головой.

— Я только скажу: когда видишь такого игрока, как Кэбот, скачущего с грацией газели поверх груд поверженных тел, вот это было красиво. Хотя я забыл — ах, как неловко с моей стороны. — Он обернулся к остальным. — Кэбот предпочитает не обсуждать этот конкретный матч Гарвард — Йель. Как я припоминаю, из-за какой-то особенной жестокости одного из игроков.