Мать посмотрела на нее, но ничего не сказала.

— Идемте, — произнесла она, когда Алекто снова переоделась, и подставила локоть, хотя Алекто уже фактически не нуждалась в помощи: нога, как и предсказывал Сверр, оправилась, и хромать больше не приходилось.

Наверное, она должна была радоваться: история с огнепоклонником позабылась, мать даже не упрекала ее, и совсем скоро ей предстояло побывать на великолепном пиру, завершающем не менее великолепные зимние празднества. Вот только на душе празднично не было.

За завтраком царили шум и оживление. Только Эли сидел какой-то притихший, возя ложкой в своей миске.

— Что с тобой? — удивилась Алекто. — Я еще не видела тебя без аппетита.

Эли ковырнул в каше и пожал плечами.

— Похоже, с Дикки что-то не так.

— С чего ты взял?

Оглядевшись по сторонам, он наклонился к ней и, понизив голос, прошептал:

— Я видел у него в комнате кровь.

Алекто вздохнула и отодвинулась.

— Ты мне не веришь, — печально промолвил брат.

Алекто покачала головой и подтолкнула к нему куриный рулетик.

— Держи, уж это должно поднять тебе настроение.

Эли с отвращением его оттолкнул.

— Вы слышали? — раздался неподалеку голос леди Элейн. — В лесу нашли растерзанную косулю. Она выглядела так, будто ее разорвал дикий зверь.

— Волк? — приподнял брови лорд, участвовавший недавно в разговоре про огнепоклонников.

— Непохоже. Лесничий сказал, раны выглядят по-другому. Будто рвал человек, только так, что почти, как животное.

Алекто быстро подняла голову.

— Наверняка, это огнепоклонники замешаны, — заявила леди Томасина.