— С чего вы взяли? — осведомилась мать, аккуратно отламывая пуддинг, срез которого был плотно утыкан инжиром, изюмом и орехами.

— А кому еще было учинить что-то подобное? — пожала плечами та.

Но долго на огнепоклонниках беседа не задержалась, покружив вокруг них еще пару фраз и свернув в другое русло.

— А что думаете об этой косуле вы? — спросила леди Рутвель после завтрака, когда они направились в комнаты ее величества репетировать миракль.

— Я не знаю, леди Рутвель, но едва ли человек проявил бы подобное немилосердие, — Алекто осторожно переступила через рассыпанный кем-то для птиц корм. — Ведь куда логичнее было бы поразить косулю копьем или другим оружием, чтобы не мучилась.

— Не желаете ли до репетиции пройтись вместе с другими фрейлинами в розарий и нарвать апельсиновых ветвей, чтобы поставить в вазы?

— Желаю. — Фрейлина чуть кивнула, и они направились дальше.

* * *

— Как вы, ваше величество? — Я вошла в покои Омода.

Он поспешно спрятал какую-то тряпку.

— Простите, я не вовремя?

— Что вы, — Он широко улыбнулся и шагнул мне навстречу. — Я рад вас видеть. Ничто не поднимает мне так настроение.

— Что это? — Я потянулась к ссадине.

— Ничего, — тряхнул он волосами, скрыв ее. — Наткнулся в темноте на угол шкапа.

Я взглянула на упомянутый угол — он был и впрямь выдающимся.

— Как вы после вчерашнего?

— Все хорошо, — снова улыбнулся он, проходя к карте и переставляя некоторые значки, а иные вынимая.

— Значит вы уже достаточно оправились? Хотите знать содержание вчерашней беседы с вашим… третьим?

— В этом нет нужды.

— Но он больше не показывался?