Эли даже отодвинул шторку балдахина, но комната действительно была пуста. Поежившись, поскольку через распахнутое окно задувал ветер, он хотел повернуть назад, но заметил, что Хруст принюхивается к чему-то на полу.
— Что там? — Эли наклонился и с удивлением поднял тряпку, на которой были яркие, еще совсем свежие, следы.
— Это что, — он растерянно повертел ее, — кровь?
Хруст мрачно чихнул.
Снова взглянув на распахнутое окно, Эли поспешно отшвырнул тряпку и бросился обратно к двери, надеясь, что непривычные для него страшные мысли — ошибка, и с его другом на самом деле все хорошо.
* * *
Пирог был грандиозным. Ингрид смотрела на то, как ярус за ярусом слои складываются в невиданное угощение, украшенное золотом и гербами королевства. Повар, так, будто на кону была его жизнь, устанавливал на него специально изготовленных птичек, должных завтра отвести пар и не дать начинке прорвать идеально запеченную корочку. Пот ему отирали сразу два поваренка.
Ингрид, распахнув глаза, обошла девушку из сахарного теста.
— А что же ты? — обратилась к Ингрид одна из толкавшихся на кухне женщин. — Дел в замке мало?
— Нет, — произнесла Ингрид и поспешно забрала наготовленного угля, направляясь к лестнице.
— Приходи гадать перед Двенадцатой ночью, — крикнула та вслед.
— Может, и приду, — откликнулась Ингрид, уже стуча по ступеням деревянными подошвами.
"Разве не восхитительно это блюдо? Не достойно ли королевского стола?" — несся в спину напев.
ГЛАВА 24
ГЛАВА 24
Алекто тоскливо посмотрелась в зеркало. Еще совсем недавно она отдала бы что угодно за возможность надеть светлую тунику для выступления на миракле, собранную под грудью и украшенную вышивкой, но с тех пор многое изменилось.
— Вы хорошо выглядите, — произнесла мать, приближаясь, хотя Алекто видела, что той приходится преодолевать себя при виде дочери в столь непривычном наряде.
— Спасибо.
— И вам очень пойдет сюда высокая коса, — добавила она, собирая волосы Алекто наверх — так, как прежде, несомненно, порадовало бы ее. Чудо, что мать выпустила ее на миракль. А не заперла до конца жизни. — Сегодня День рождения его величества и Двенадцатая ночь. Скажите, так вы представляли себе пребывание в замке?
— Да, миледи.