Платонов не видел, что делает с его плечом Джумаклыч, но по тому как орудовал он кинжалом, какая адская боль обжигала тело, ему казалось: вот-вот отрежут руку. Хотелось закричать что есть мочи: “Уйдите!.. Уйдите ко всем чертям! Оставьте мою руку в покое!..». Но “хирурги» предусмотрительно перевязали ему рот платком. Платонов хрипел, корчился от боли…

Всякий раз, открыв глаза, он видел близко-близко над собою озабоченное потное лицо Джумаклыча. Слышал, как он шепотом отдавал помощникам какие-то команды, но смысла их не понимал, сознание уплывало куда-то…

Закончив операцию (Семену показалось, что она продолжалась целую вечность), Джумаклыч приложил к ране все ту же мазь из деревянной миски. Женщина забинтовала плечо. Джумаклыч и мальчик, поднатужившись, убрали чувал с зерном.

Более суток Платонов пролежал почти не шевелясь. Боль постепенно утихла, но во всем он ощущал такую слабость, что казалось, не в состоянии был сделать и шага. Пожилая женщина время от времени приносила семену пищу: то миску супа, то молока, то свежего, с хрустящей корочкой чурека.

Зашел как-то и Джумаклыч.

– Как дела, урус?

– Ничего, – сказал Платонов. – Поправляюсь…

– Аллах даст, выздоровеешь.

Платонов понимал, что коренастого гложут какие-то свои заботы и невеселые мысли. Джумаклыч-кумли, человек песков, а эти люди, полагал Платонов, должны быть склонны к разговорам. У них естественная потребность поговорить, излить душу, так как собеседник для них – редкость. Но Джумаклыч не соответствовал этим представлениям, – угловатый какой-то, угрюмый, он таинственно и многозначительно молчал.

– Джумаклыч, – обратился к нему Семен.

Джумаклыч обернулся и, вскинув бровь, молча спросил: “Говори, что нужно?».

– Я хотел спросить… Почему ты здесь?.. Почему сбежал от “большевиков? Богатства у тебя нет. По рукам твоим вижу, что человек ты работящий, не из баев. Бояться тебе нечего было.

– Спасая честь, уйдешь, куда угодно, – буркнул Джумаклыч.

– Зря говоришь так. Советская власть не покушалась на твою честь. Напротив, большевики воюют за честь вот таких как ты бедняков.

Джумаклыч долго сверлил Платонова злым, колючим взглядом и молчал. Замолчал и Семен.

– Вот что, – сказал как отрезал Джумаклыч. – Как только сможешь подняться, – поднимайся и уходи. Уходи немедленно, и на глаза мне впредь постарайся не попадаться.

Он шагнул в проем двери.

“Не понял. Ничего не понял он, – с огорчением подумал Платонов. – Жаль таких людей. Десяток богатеев сбили с панталыку сотни бедняков. Ну, уйдут они за кордон. Баи заживут и там. А вот такие, как Джумаклыч… Он потеряет родину, потеряет самое дорогое, что есть у него. Черт возьми, почему я так плохо владею туркменским!..».